| ||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
Глава 16
Сквозь густую пелену донеслись голоса. - Quin es*? - Se llama Durell. Policia Federal**. Женский голос произнес по-английски: - Он мертв? - Нет. - Что с ним делать? - Haz lo que gustes***, - ответил мужской голос. Заходили взад-вперед. Мужские башмаки и туфельки на высоких каблуках. - Estamos totalmente cubierto por la nevada****. - В голосе женщины звучало отчаяние.
---------- * - Кто это? (исп.) ** - Его зовут Дарелл. Федеральная полиция. (исп.) *** - Делай что хочешь. (исп.) **** - Туман, снег, слякоть. Ни зги не видать. (исп.)
- Да, небольшая отсрочка. - Любая отсрочка опасна. Мужчина говорил с явным раздражением. - Что я могу поделать с этим сволочным климатом? Идет снег. Его же не остановишь. - Снег не только снежинки, идиот! Тут еще полиция и федеральные власти. Как бы снег не обернулся смертью. - Они тоже не застрахованы. Придется выждать, вот и все. Снова шаги. Поскрипывание пола. Дарелл ощутил запах пыли, прогнившего дерева и насыщенность воздуха влагой из-за близости воды. И холод, пробиравший до костей. Он лежал с закрытыми глазами. Что сейчас - день? Собеседники смолкли, по-видимому, наблюдали за ним - нельзя изменять ритм своего дыхания. Потом шаги стали удаляться. Еще долго он лежал не шевелясь, иногда отключаясь. А затем пришла боль и сковала все тело, над которым всласть поработали. Пошевелил во рту языком. На внутренней стороне губ, на зубах - кровь. В левом боку что-то особенно сильно дергало. В памяти всплывали недавние события. Сюда заходили мужчина и женщина, обсуждали, что с ним сделать, сетовали на погоду. Должно быть с тех пор прошло какое-то время. Скрипнула дверь, потом с глухим стуком закрылась. Минуло еще сколько-то минут в полной тишине. Кажется, остался один. Дарелл осторожно приоткрыл глаза и осмотрелся. Да, его оставили одного. Скозь высокое окно, которое целую вечность не мыли, проникал серый утренний свет. Однако мороз кружевом разукрасил стекла и напрочь лишил прозрачности. В воздухе попахивало снегом, и от холода в помещении изо рта шел пар. Комнатка маленькая с голыми стенами, если не считать кое-каких недвусмысленных орудий, о которых лучше не думать. Деревянный столик с дешевой настольной лампой и прогоревшим абажуром в цветочек. над головой из дыры в потолке спускались провода с простой электрической лампочкой. Пол из плохо оструганных сосновых досок, комки свалявшейся грязи на нем, может быть, здесь когда-то размещался мучной склад. Он обнаружил, что лежит на ржавой железной койке и нудная боль идет от вознившейся в бок сломанной пружины. Попытался шевельнуться - ноги и руки были связаны и прикручены к койке. Более чем на дюйм или два отодвинуться от злополучной пружины не удалось, но и этого хватило, чтобы почувствовать облегчение. Теперь он сосредоточил внимание на запахах. Витавший в воздухе аромат испанских духов Карлотты не мог перебить отвратительное зловоние воды, которая где-то совсем рядом билась о сваи. не то чтобы прямо под полом, но довольн о близко. И еще один приметный запах - застоявшийся, неискоренимый дух эля и пива. Так пахнет в старых барах. Сразу же вспомнился отель с баром на набережной недалеко от пакгауза. Пабло указал на него, как на место сборища людей Хустино. От сильного порыва ветра задрожало окно, по стеклу заскребла снежная крупа пополам с дождем. Снег... Очень уж он обеспокоил Карлотту. Интересно, когда изменилась погода? И почему Фрич и Барни Келз, встретившись с Пабло, не прорвались до сих пор в пакгауз? Решили пока не предпринимать никаких действий? Не исключены и переговоры с Кортесами. Со слов Карлотты следует заключить, что бомбы еще не прибыли. эта мысль привела к следующей логической догадке - шторм нарушил план перевозки. Вполне вероятно, Фрич и Йенсен тоже пришли к такому выводу. Хорошо, если так. Он дважды пытался высвободиться из пут, но только содрал кожу на запястьях и лодыжках. А если кровь послужит смазкой - не легче будет вытянуть руки? Нет, ничего не получилось. Зато чуточку согрелся от бесплодных усилий. В окне просветлело, но шторм ужесточился, когда под тяжелыми шагами заскрипели половицы и распахнулась дверь. - Пришел в себя, Дарелл? - Давно уж. - Я так и думал. Но хотел поговорить с тобой наедине, без вмешательства Карлотты. - Секреты от босса? - Генерал не суется в мои дела. Предпочитает ничего о них не знать. - В таком случае ему не откажешь в брезгливости, - отметил Дарелл. Хустино окинул его ястребиным взглядом, как бы оценивая намеченную добычу. - Не тебе шуточки шутить, приятель! - Он говорил по-английски тщательно подбирая слова. - Как ты себя чувствуешь? - Надо бы лучше, - ответил Дарелл. - Но могло быть и хуже - как с Джонни Дунканом. - Твой друг был слютняй и недоумок - никак не мог понять, откуда ветер дует. - Не такое уж он ничтожество, раз ты его убил. - Конечно. Не хотел держать язык за зубами. - По поводу бомб? Нам и так все известно, - усмехнулся Дарелл. - Давай не будем ходить вокруг да около. Вы попали в передрягу и не знаете, как выбраться. Все планы полетели к черту. В противном случае я бы давным-давно составил компанию Джонни. - Частично ты прав. Хотя не так все плохо, как ты себе представляешь. - Снег - серьезное препятствие, не так ли? - неожиданно спросил Дарелл. Узкая голова Хустино вздернулась вверх, и темные заговорщические глазки противно заблестели. - А тебе не кажется, что друзья бросили тебя? - Может быть, посчитали, что овчинка выделки не стоит, - спокойно ответил Дарелл. - И тебя это не тревожит? - В нашем деле незаменимых нет. И тебе это должно быть известно, Хустино. Жизнь одного человека - ничто по сравнению с жизнями тысяч, тем более с судьбами наций. Я не льщу себя надеждой, что ради меня принесут такую огромную жертву. - Благородные слова и смелые, - заговорил Хустино тихим голосом. - А может ты и вправду смелый? Ты бы мне пригодился. - Вместо Джонни? - Возможно. - В твоем спецотряде, когда вернешься домой? - Человек твоего умения очень бы не помешал... - В качестве мясника, - досказал Дарелл. - Месть, массовые казни тех, кто выкинул тебя и Генерала. - Сколько ты стоишь? - нагло спросил Хустино. - Каждый сколько-то стоит, - в унисон ответил Дарелл. - Некоторые исчисляют цену в деньгах. Я знавал таких, кто продался за наличные. Для других, подобных Джонни Дункану, лучшая цена - любовь. Иногда ради любви к женщине мужчина способен на все. И мне это больше по душе, чем желание материально обогатиться. - Но какова твоя цена, сеньор? - упорствовал Хустино. - Кое-кому нужна власть. Скажем, должность в высших кругах, а кто хозяин - неважно. - Тебе нужна власть? Станешь моим помощником. Дарелл поднял на него глаза: - А что в этом качестве делать? - Сперва ответь ты! - Я не совершаю сделок вслепую. Хустино рассмеялся. - Мы не торгуемся. Ты на дюйм, на одно мгновение от смерти. Разве у мертвецов есть выбор? - Это было твое предложение. Хустино нагнулся, пальцы легли на горло Дарелла, нащупали нервные центры, кровеносные сосуды и надавили. Острая боль пронизал позвоночный столб. Дыхание перехватило, в мозгу что-то взорвалось, в глазах померкло. Он инстинктивно рванулся, но путы держали крепко. Пальцы Хустино все глубже погружались в мягкие ткани. Контуры окна, теряя четкие очертания, поплыли в меркнущем свете. Когда стало отключаться сознание, Хустино отнял руку и сделал шаг назад. Дарелл с трудом всосал воздух в легкие и обессиленный распластался на койке. - Я ясно выразился, сеньор? - почти ласково осведомился Хустино. Дарелл еле-еле опустил подбородок - речевой аппарат отказывался что-либо произнести. - Во-первых, - продолжал Хустино, - ты расскажешь, как и с кем попал в пакгауз. Во-вторых, что с девчонкой. - Она ушла, - выдавил Дарелл из отчаянно болевшего горла. - А проник я с О'Брайном. - С этим пистольеро? - Называй, как хочешь. Он показал мне, как пройти, минуя твоих караульных. - Это как же? - От здания через улицу по туннелю. Хустино смотрел на него блестящими глазами. - Рад, что ты наконец-то заговорил. - Я расссказал то, что ты сам можешь легко обнаружить, - промолвил Дарелл. - Где сейчас девчонка? - В безопасном месте. Под защитой властей. - Она может свидетельствовать против меня, не так ли? - Она уже это сделала. Хустино зажег тонкую черную сигару. Его движения были медленными и размеренными. - Любой человек делает то, к чему его обязывает положение в жизни. Пеон копается в полях, ранчеро выращивает скот, политик распространяет ложь, полицейский вынюхивает и карает. У меня к девчонке претензий нет. Но, понимаешь ли, было необходимо найти ее и заткнуть рот. Ты приударяешь за ней? - Нет. - А она хорошенькая. - Мне нужно от женщины немножко больше. - Но тебе не все равно, что с ней случиться? - Естественно. - Если я ее отпущу... - У тебя ее нет, - уточнил Дарелл. - Но я могу опять поймать ее. Рано или поздно, даже если на это уйдет год или более того. Я не забываю такие вещи. Я терпелив. Как полицейский, знаю, что такое терпение так же, как и ты. Наступит день, когда я ее убью. - У тебя даже одного дня нет, - заметил Дарелл. - У меня больше времени, чем ты предполагаешь. Ты переоценил свою значимость для партнеров. Мне известно, что твои люди окружили близлежащий район. Не сомневаюсь, они готовы арестовать нас и предъявить обвинения. Тем не менее они выжидают, так как ты не вернулся. Ценят тебя, сеньор Дарелл, даже не представляешь как. Вероятно, ты большой скромняга. - Какой же у тебя лимит времени? - поинтересовался Дарелл. - Может, один день, а может - два. - Что-то не слышу уверенности в твоем голосе. - Погоду не укротишь. Вот именно! Умозаключение, что снежная буря внесла сумятицу в планы Кортесов, оказалось верным. Хустино скорее всего сам того не желая, подтвердил это. Он в упор посмотрел на злоумышленника и понял - лимшнего из того не вытянешь. Хотя самоуверенности можно позавидовать. И все же ему что-то отчаянно нужно, коли идет на подкуп. У Дарелла голова шла кругом от желания разобраться, где же зарыта собака. - Ты говорил с Фричем? - спросил он. - Я общался с неким Виттингтоном. - Он в Нью-Йорке? - Ты удивлен? - Хустино улыбнулся. - Ты все-таки представляешь не меньший интерес для своих друзей, чем для меня - Перес. - Перес? - Опять удивлен? - Вроде того. - Ты не дурак в своем деле. И, конечно, все знаешь о Пересе и о том, насколько для нас важен профессор. Правда, мы можем найти кого- нибудь взамен, но это грозит промедлением и некоторой опастностью. Нам нужен профессор. - Понятно, - медленно сказал Дарелл. Его мысли, опережая слова, скакали одна через другую, словно в чехарде. - Вы хотели бы обменять меня на Переса, верно? - Абсолютно точно. - Так что же вам мешает? - Необходимо твое согласие. - Сомневаюсь. - Но твой мистер Виттингтон выдвинул при переговорах такое условие. Мысли Дарелла разлетелись в разные стороны. Как сообщалось в последнем донесении, человек Барни Келза потерял след Переса. Но Хустино наверняка считал, будто Переса задержали. А вдруг так и есть? Вдруг Переса действительно прихватили в течение минувшей ночи или нынешнего утра. Тогда все меняется. Что же касается Виттингтона, то он всерьез не принял бы вопрос обмена заложниками. Это однозначно. Конечно, в качестве разменной монеты Дарелл послужил бы для Виттингтона лишь в том случае, если бы удалось оставить Кортесов и вернуть бомбы. А этого нет. Зачем тогда Виттингтон тянет резину и торгуется? Выходит, старик блефует, выгадывает время. А судьба Дарелла - вопрос второстепенный. Ну что же, вполне логично. таковы ставки и правила игры, в которой они учавствуют. Итак, Перес в бегах, а он нужен Хустино как воздух. Виттингтон же делает вид, будто готов совершить обмен только с согласия Дарелла, то есть преднамеренно идет на риск, полагая, что Дарелл поймет и поддержит его. - Нет, - наконец решился он. Тон Хустино был спокойным и размеренным. - Внизу телефон. Спустишься и позвонишь. Ответит Виттингтон. Скажешь ему, чтобы вернул Переса. Тогда мы тебя отпустим. Также сообщишь ему следующее: первое - если нам разрешат уйти, мировая общественность не узнает, как и где мы раздобыли бомбы. - Об этом нетрудно догадаться. - Генерал будет все отрицать. Он развернет широкую контрпропаганду, если ваше правительство станут обвинять в содействии. Он заявит, что бомбы были доставлены с востока. - Да уж, лучше не придумаешь! - Это - обещание. Второе - мы обязуемся не применять бомбы до тех пор, пока ничто не грозит успеху нашей операции. У нас есть все основания считать, что мы победим и без них. Они - просто подстраховка и больше ничего. Мы не пустим их в ход, если нас к тому не вынудят. - Как бы не так, - возразил Дарелл. - В вашем распоряжении только несколько списанных на металлолом бомбардровщиков, базирующихся в Карибском бассейне. Ваше предприятие без бомб - фарс. Хустино нахмурился. - Ты испытываешь мое терпение, сеньор. - Ваши обещания ничего не стоят. - Я их даю по поручению Генерала. А тебе придется поговорить с Виттингтоном. - Нет. - Попросишь обменять тебя на Переса. - Не пойдет. - Заставим, сеньор. - Знаю, - вздохнул Дарелл.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||