| ||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
Глава первая
Большой белый дом, красовавшийся на вершине скалистого утеса на берегу Тихого океана, напоминал корабль, стоящий на якоре. С моря казалось, что его обитатели, разомлев на ярком полуденном солнце, мирно отдыхают где-нибудь на просторной зеленой лужайке, под сенью высоких деревьев. Однако по шоссе, тянувшемуся вдоль берега, все утро к дому подъезжали машины, и теперь праздник был в полном разгаре. - Тебе хорошо, дорогая? - Хорошо? Давай проверим. - Я бы проверил, если б тут не было столько народу. Дэн Маршалл с сожалением поглядел на толпу гостей. - И зачем мы все это затеяли? Почему не уехали куда-нибудь вдвоем и не отпраздновали без посторонних? - Неужели, - с притворной суровостью сказала женщина, сидевшая рядом с ним, - тебе жалко, что я проведу несколько часов с друзьями и родственниками? Ведь ты целый год владел мной безраздельно! Мне стыдно за вас, доктор Маршалл! Увидев, что ей удалось смутить мужа, Стефани весело рассмеялась, запрокинув голову. - Нет-нет, дело не в этом, - запротестовал Дэн. - Честное слово! Просто, если очередной гость кинется жать мне руку и уверять, что я счастливчик, я ему так врежу!.. Клянусь! Нет, конечно, я и сам знаю, что мне повезло, - поспешил добавить он, заметив, что Стефани шутливо насупила брови. - Но зачем то и дело напоминать? - Не знаю, утешит ли тебя, - внезапно посерьезнев, произнесла Стефани, - если скажу, что, по-моему, повезло прежде всего мне. И что я не мыслю без тебя жизни. И что последние семь лет были для меня самыми счастливыми. Дэн с любовью поглядел в искренние голубые глаза, с волнением всматривавшиеся в его лицо. - Поздравляю, миссис Маршалл, - прошептал он, - будь счастлива еще семь лет. И еще семьдесят семь. Дэн легонько прикоснулся к плечу жены и почувствовал сквозь тонкий шифон тепло ее тела. До него донесся знакомый аромат духов, и в душе Дэна всколыхнулись нежные чувства. - Послушай, дорогая, а может, нам... - Я не помешал? Надеюсь, нет? Мне же не хочется прослыть ревнивым пасынком. - О, Деннис! - вздохнула Стефани, отпрянув от Дэна. - Ты, как всегда, не вовремя, пора бы отучиться... - Ну, что ты, дорогая мамочка, - лукаво ухмыльнулся Деннис, - остаюсь верен самому себе. Ведь я всегда нарушаю вашу идиллию, правда? - Вот именно! - кивнула Стефани. - Но неужели ты и сегодня так поступишь? Единственный раз на этом банкете, шикарней которого не было, наверное, во всем нашем полушарии и который, между прочим, посвящен годовщине нашей свадьбы, мне удалось остаться наедине с моим мужем!.. Кстати, где Сара? Почему ты ее не опекаешь? - Разве я сторож сестре моей? - пробурчал Деннис, однако намек понял и удалился. - Да, детишки у меня не сахар, - Стефани с извиняющейся улыбкой повернулась к Дэну. - Они не детишки, Стеф, - мрачно возразил Дэн. - Это уже взрослые люди. "И чем скорее ты прекратишь обращаться с Деннисом как с маленьким мальчиком, тем скорее он перестанет вести себя словно младенец", - хотел было добавить он, но на лбу Стефани появились еле заметные тревожные морщинки. Дэну не хотелось портить ей праздничное настроение. Он взял ее руку и начал перебирать пальцы, поднеся к губам накрашенные ноготки. - Человеку, который вздумал бы заняться здесь любовью со своей женой, - произнес он, - можно сказать, сказочно повезло, лучшего места на земле не сыскать, это настоящий рай. Стефани поглядела по сторонам, Дэн был прав. Сад, в котором они находились, казался странным, таинственным миром. Повсюду высились величественные, могучие деревья, они широко раскинули ветви и отбрасывали на траву, ярко освещенную солнцем, колышущиеся тени. Кедры, тюльпановые, рожковые деревья... Стефани знала их наперечет и очень любила. Она проявила огромную изобретательность, стремясь превратить естественный пейзаж в произведение искусства, в волшебный уголок с множеством извилистых тропок и уединенных беседок, увитых розами, которые к вечеру источали дурманящий запах. Здесь было тихо-тихо, лишь вдали слышалось журчание фонтана и рокот волн, набегавших внизу на скалы. За деревьями, перед самым домом, зеленела лужайка. Если позабыть о толпе гостей, в ярких летних нарядах, то можно было подумать, что Дэн и Стефани - первые возлюбленные на земле, оказавшиеся в самом первом в мире саду... - Да, трудно поверить, что мы с тобой не в раю, - тихо молвила Стефани. Она потянулась к Дэну, он обнял ее и поцеловал. Однако тут же замер и тихонько застонал, глядя куда-то поверх ее головы. - Мужайся, дорогая, - прошептал Дэн. - Нам придется опять отражать набег на наши границы. - Билл! Рина! - искренне просияла Стефани. - Как я рада вас видеть! А я уж боялась, что вы не придете. - Ну, что ты, разве мы можем пропустить ваш праздник? - растроганно воскликнул Билл. - Просто в наши годы люди не вскакивают ни свет ни заря и не мчатся сломя голову в гости. - Да не слушайте вы его! - вмешалась Рина. - Он так торопился приехать пораньше, что в конце концов мы опоздали. Но когда ты, Стефани, проживешь со своим мужем столько, сколько я с Биллом, ты тоже научишься мириться с его слабостями. Ладно, поздравляем вас обоих! - Спасибо, Рина! - рассмеялся Дэн. - Приятно тебя видеть, Билл. Дэн взял обветренную руку Билла и сердечно пожал ее. - Итак, ты решил, что денек компания как-нибудь обойдется без тебя, да? - прищурился Дэн. Билл повернулся к Стефани. - Он что, пытается меня вытурить с работы? - Билл ткнул в Дэна коротким пальцем. - Позволь тебе заметить, приятель, что "Харпер майнинг" еще не скоро сможет обходиться без моей помощи. Единственный, кто в состоянии меня выгнать или справиться без меня, это президент фирмы, твоя жена! - Ну-ну, Билл, - поспешила утихомирить распетушившегося управляющего Стефани. - Ты же знаешь, я не собираюсь расставаться с тобой. У меня и в мыслях этого нет. Но раз уж мы неделями днюем и ночуем на работе, то в выходные надо расслабиться. Тем более что у нас праздник! Успокоенный Билл притянул Стефани к себе и поцеловал в лоб. - Ты мной вертишь, как захочешь, Стеф, и тебе это хорошо известно, - сказал он и, обратившись к Дэну, и добавил в знак примирения: - Она всегда так себя вела, даже в детстве... Стеф, ты сегодня чудесно выглядишь, просто великолепно, - ласково продолжал Билл. - Никогда не подумаешь, что два юных оболтуса, которых мы повстречали на пути в сад, это твои отпрыски. - Попридержи язык, Билл! - шикнула на него Рина. - Тебе за оболтусов спасибо не скажут! - Да, - сухо согласился Дэн. - Деннис - прекрасный молодой человек, идущий в ногу со временем. Мы обычно понятия не имеем, в котором часу ночи он заявится домой, и, похоже, он задает работенку парням из Нью-Йорка, Лондона и Рима: те едва успевают поставлять ему одежду. - А Сара? Как дела у нее? - поинтересовалась Рина. Стефани расплылась в улыбке. - Сэсс не изменилась. По-прежнему принимает все близко к сердцу и пытается найти свой путь в жизни. - И она обязательно его найдет! - убежденно воскликнул Билл. - И сколько ей сейчас? Двадцать два - двадцать три? Может, она пойдет по стопам своей матушки? Вдруг у нее тоже позднее развитие и она потом вам всем покажет?! На лужайке появился официант с подносом, бокалы с пенящимся напитком слегка запотели на жаре. Дэн подозвал официанта и церемонно подал каждому высокий узкий бокал с холодным шампанским. Потом взял Стефани за руку и произнес тост. - За поздно распускающиеся цветы, - сказал он, устремив ласковый взор на жену, и в его голосе зазвучала неподдельная нежность. - И если это можно назвать нашим бабьим летом, то я хочу, чтобы зима не наступала никогда! - За Дэна и Стефани! Будьте счастливы! - раздались в знойной тишине приглушенные голоса Билла и Рины. "Неужели мне наконец повезло? - изумленно подумала Стефани. - Могу ли я сказать, что теперь, спустя семь лет, проведенных с этим человеком, я полностью ему доверяю и спокойна за свое будущее?" И неожиданно Стефани охватил жгучий страх. Перед глазами все поплыло. Она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Стефани судорожно вцепилась в Дэна. Он подхватил ее на руки. - Нет-нет, я прекрасно себя чувствую, - справившись с головокружением, сказала она в ответ на его взволнованные расспросы. - Это от жары. Вскоре Стефани совсем оправилась, подхватила Рину под руку и, весело щебеча, повела ее по аллее на лужайку, где вот-вот должен был начаться торжественный обед. Мужчины шли сзади. Билл первым нарушил молчание: - Ты не забыл, что произойдет в понедельник? - Нет, - вздохнул Дэн. - Перед тем как выйти из дому, я получил еще одно неприятное известие, из-за чего я, честно говоря, и задержался. Но Стефани пусть узнает дурные вести в понедельник, когда придет в контору. А вот что касается остального... Как ты думаешь, она догадывается, что может произойти? Она помнит, какое это число? Наступила пауза. - Я не знаю, - Дэн резко остановился под цветущим деревом. На лице Билла отразилось недоверие: - Как не знаешь?! - А ты пораскинь мозгами, Билл! - резко ответил Дэн. - Я не хотел... не хотел бередить ее раны, понимаешь? Я ждал, когда Стефани сама об этом заговорит. Но она не заговорила. Вот так. - Может, она забыла? - с надеждой в голосе спросил Билл. Дэн покачал головой. - Как можно? - только и сказал он. Вопрос повис в воздухе, напоенном густым ароматом жасмина. - Ладно, - решительно продолжал Билл. - Стефани, по идее, это ничем не грозит. По идее... Билл умолк. Они с Дэном немного постояли в тишине, чувствуя, что их связывают общие узы растущей тревоги и страха. - Дэн! Билл! Где вы? - донесся с дальнего конца лужайки радостный голос Стефани. - Идите сюда, вы пропустите столько интересного!
***
- Забавные все-таки существа, эти заключенные, - задумчиво пробормотала надзирательница Хьюджес. За двадцать лет службы она так и не научилась разбираться в их психологии. Почему примерная заключенная номер тысяча тринадцать, казавшаяся Хьюджес вполне разумной женщиной, вдруг по уши влюбилась в такую стерву, как четыреста девяносто восемь? Тем более что номеру четыреста девяносто восемь с минуты на минуту предстояло освободиться! Эта любовь была совершенно обречена. Она не имела будущего. Однако номер тысяча тринадцать вела себя примерно, а такие в тюрьме попадаются нечасто. Да и вообще надо быть настоящей гадюкой, чтобы не дать влюбленным проститься... хотя если кто и гадюка, то это номер четыреста девяносто восемь. До чего ж она злобная! Просто олицетворение зла! День тянулся очень долго. Надзирательница устало плелась по широкому коридору, а за ней с ужином на подносе шла заключенная, славившаяся своим примерным поведением. В конце коридора, приоткрыв дверь камеры, их поджидала другая надзирательница. Когда микропроцессия приблизилась, вторая надзирательница с похабной усмешкой подмигнула номеру четыреста девяносто восемь и захлопнула за ней дверь камеры, оставив ее наедине с подругой. - Милая! - глаза заключенной наполнились слезами. Подруга взяла поднос, поставила его на стол и бесстрастно произнесла: - Ради бога, не распускай нюни. Или тебе хочется устроить цирк для этих двух клуш в коридоре? Заключенная рухнула на узкую койку и разрыдалась. - О, Джилли! - всхлипывала она. - Я буду так скучать по тебе! - Я тоже, - ответила Джилли, - но не стану притворяться, делая вид, что мне неохота оказаться на свободе... Даже ради тебя, Олив, я не стану притворяться. Ты же знаешь, меня там ждут всякие дела... и люди, с которыми надо повидаться. А главное, мне не терпится повидаться с одной особой, - тут глаза Джилли странно блеснули. - Я так мечтала увидеть ее все эти годы!.. Уверяю тебя, она вряд ли обрадуется нашей встрече. А уж я-то с ней разберусь! Джилли - старалась говорить тихо, но надзирательницы в коридоре все равно слышали ее свистящий самоуверенный шепот. "Она даже шипит как змея, - с отвращением подумала Хьюджес. - И как могла Оливия в нее влюбиться?" Оливия отчаянно пыталась взять себя в руки. - Я не хочу тебя терять, Джилли, - с трудом вымолвила она. - Куда ты уедешь? Чем займешься? - О, понятия не имею! - беспечно воскликнула Джилли. - Австралия большая... пойду на все четыре стороны! - Вот этого-то я и боюсь! - Горе Оливии всколыхнулось с новой силой, и она, сотрясаясь от рыданий, упала ничком на койку. Джилли смерила ее холодным взглядом, но потом все же подошла и потрепала по волосам. - Не реви, Олив, - сказала она скорее угрожающе, чем ласково. - Ты же не хочешь испортить нашу последнюю встречу, правда? Она взяла в ладони лицо Оливии и поцеловала подругу. - О, - прошептала Оливия. - У тебя такие нежные губы... Джилли обняла девушку и подарила ей еще один поцелуй. Затем начала ритмично поглаживать ее грудь, чувствуя, как соски под ее пальцами постепенно твердеют. Оливия впала в забытье и повиновалась каждому движению Джилли. А та по опыту знала, как ублажить подругу. Уложив Оливию на спину, она погладила ее бедра и, наклонившись вперед, принялась бороться с пуговицами на жестком тюремном халате. Наконец пуговицы были расстегнуты, грубая ткань распахнута, и обнажилось нежное тело. Джилли обеими руками вытащила груди Оливии из бюстгальтера. Они были белоснежными, полными; голубые жилки прочерчивали их, образуя изящный ажурный узор. С этой ослепительной белизной резко контрастировали выпуклые темные соски. Джилли на секунду замерла, любуясь полуобнаженной женщиной, которая постанывала от наслаждения, раскинувшись на кровати. Наглядевшись, Джилли решительно потянулась к груди Оливии и ласкала ее до тех пор, пока та не начала выгибаться дугой и сладострастно извиваться. Однако сама Джилли не поддалась разгоравшемуся желанию. "Успеется, - подумала она. - Причем без свидетелей, а то ведь эти две клячи торчат в коридоре и подслушивают..." Вспомнив о надзирательницах, Джилли вдруг захотела как можно скорее отделаться от Оливии. Она быстро улеглась рядом с ней на узкую койку, просунула руку между ее ногами, и через несколько секунд все было кончено. Едва крики Оливии стихли, надзирательницы вошли в камеру. - О'кэй, хватит с вас, птички, - игриво сказала вторая надзирательница. - Я провожу Оливию, а ты, Хьюджес, пригляди за номером четыреста девяносто восемь, ладно? Одурманенная любовью, Оливия послушно поднялась с койки и побрела за надзирательницей к дверям словно наркоманка. Однако у порога пришла в себя и, неожиданно вырвавшись, кинулась обратно в камеру. - Джилли! - раздался жалобный, молящий крик. Несмотря на всю свою грубость, вторая надзирательница не была злой и жестокой женщиной. Она терпеливо согласилась подождать еще несколько минут. - Я же сказала тебе, Олив. Пришло время расставаться. Я выйду на свободу после семилетнего заключения! - Глаза Джилли странно вспыхнули. - А ты... ты не просидела тут и семи месяцев! Хватит ныть! Я ничего тебе не обещаю. Это моя жизнь, и я намерена начать ее заново. И пока что ты в мои планы не входишь! Вторая надзирательница поволокла вопящую Оливию к дверям. Мало-помалу крики удалялись и наконец стихли. Надзирательница Хьюджес вздохнула. - Ты, наверно, ведьма. Да, Джилли Стюарт? - спросила она. - Не могла сказать бедной корове несколько ласковых слов на прощание! Джилли не удостоила ее взглядом. - Пошла вон, - сказала она надзирательнице. - Дай мне поужинать. Джилли села за стол и придвинула к себе поднос. - Поужинать, говоришь? - переспросила надзирательница. Она протянула руку и сняла крышку. На тарелке лежала курица с картошкой и зеленым горошком, все было полито соусом. Ужин слегка остыл, но выглядел все еще аппетитно. Джилли взяла нож, вилку, и вдруг ее словно толкнули... Подняв глаза, она взглянула на Хьюджес. На лице надзирательницы была написана непреклонная решимость. Она подалась вперед и смачно плюнула в тарелку. Затем неторопливо подошла к двери и, оглянувшись, посмотрела на заключенную. Джилли прямо-таки побелела от ярости и готова была прыгнуть на Хьюджес, словно дикая злобная кошка. Надзирательница захлопнула дверь камеры и задвинула тяжелый засов. - Наслаждайся своим ужином, номер четыреста девяносто восемь! - усмехнулась она.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||