У каждого рыцаря есть щели между латами…
Марату очень хотелось ее ударить. Даже не смотря на то, что он никогда, ни под каким предлогом, не смог бы поднять руку на женщину. Ударить не мог, а желание было.
Дошедшая в гневе до своего запределья, Рита стояла перед ним и орала – взъерошенная, взмокшая, ужасно некрасивая в этой своей злобе. Орала громко, на всю улицу. Прохожие оборачивались и сочувствовали. Мужчины – ему, женщины – ей. «Довел, сволочь, женщину до невменяемого состояния!»
Состояние, и вправду, было невменяемым. Бывшая жена, словно вулкан, извергала из себя слова ненависти, испражнялась ими, словами её рвало. И дело даже не в том, что в женщине вдруг возникла острая необходимость освободиться от накопившихся претензий, опорожниться, распрощаться с накипевшим, выблевав все это в лицо обидчику – нет. Больше всего на свете Рита хотела унизить, растоптать, стереть с лица Земли своего бывшего. За что? Марат не знал. И что самое удивительное – не знала и она. Но, хотела она этого так часто и так неистово, что им стало опасно находиться рядом друг с другом.
Вот и сейчас – разъярённая женщина уничтожала бывшего мужа словами и взглядом, вцепившись в дверцу его открытого авто:
– Ты же – не мужик вовсе! И никогда им не был! И уже не будешь! Потому что ты – лузер и неудачник! И в постели – абсолютный ноль!
В принципе, ничего нового. Даже у самого порядочного, честного и умного мужчины обязательно есть женщина, которая считает его полным мудаком. Марат это знал. Как знал и то, что любят женщины по-разному, а ненавидят – одинаково. Знание делало его неуязвимым и приводило Риту в бессильное бешенство.
– И, знаешь… Я ведь… Я же тебя никогда не любила. Никогда! Ты просто задел моё самолюбие, – она отбросила с лица волосы и сверкнула на него изумрудным взглядом.
– Вот как? – скулы на невозмутимом мужском лице слегка дрогнули – и это не осталось для нее незамеченным.
– Именно так, – кивнула бывшая супруга победоносно. Но, похоже, поторопилась.
– Тогда, мне искренне жаль тебя, Рита. Жить с нелюбимым человеком – это же такое мучение, наказание из всех наказаний. Мне ли не знать.
В ее глазах снова вспыхнула и заколыхалась, запульсировала ненависть, накалив между ними воздух, заставляя взрываться его невидимые молекулы.
– Жалеешь меня, да? – прищурилась женщина, облизнув пересохшие губы.
– Жалею, – ответил Марат очень искренне.
– Себя лучше пожалей, урод! Потому что сейчас – я скажу тебе главное!
Похоже, туз, припрятанный в рукаве, добавил ей сил.
– Ну скажи.
– И скажу. – женщина затрепетала в предвкушении последнего смертельного удара. – Скажу.
Она снова сделала паузу, чтобы насладиться его тревожным ожиданием, и, наконец, произнесла эту убийственную для него правду.
– Майя не твоя дочь.
Ее признание прозвучало, как выстрел. Выстрел с прямым попаданием в сердце. Майя – единственное, что держало его на плаву все эти годы.
Когда не оставалось ни сил, ни желания жить дальше, он всегда вспоминал о дочери. Она была именно тем, что останавливало его, не позволяло сделать тот самый последний шаг. Только дочь не давала ему шагнуть из окна. Или с крыши. Какая разница откуда. Главное, чтобы в последний раз.
Нет, Марат не был ни неудачником, ни неврастеником. Он просто иногда уставал. Смертельно уставал доказывать, бороться и соответствовать. Уставал так сильно, как только может устать человек, которому не для кого бороться и незачем соответствовать, который уже давно всё выборол и все доказал, всех победил и понял, что остался в этом мире совершенно один.
Мужская жизнь почти всегда между… Между днем и ночью, драйвом и одиночеством, победой и поражением, любовью и ненавистью.
На лезвии ножа, на острие бритвы. Очень по-мужски, эффектно и отважно звучат эти слова, пока… Пока ты ещё в тренде, пока силен и востребован, пока судьба благосклонна к тебе, а фортуна приветлива, пока удаётся балансировать на этой тонкой, невидимом грани. Успешный и обласканный несешься по жизни, провожая глазами улетающие в прошлое пейзажи. Твои дни наполнены событиями, вечера фейерверками, а ночи жаркими признаниями женщин, так обожающих тебя.
Приблизительно так выглядит со стороны эталонная жизнь идеального мужчины, обязанного соответствовать.
Соответствовать. Это преследует тебя по жизни. И ты, и правда, поначалу соответствуешь. Первым делом – маминым представлении о хорошем мальчике, который не дерется и не лезет в лужи, отлично учится, не пишет на заборах матерные слова и аккуратно складывает машинки в ящик с игрушками.
С армейской готовностью ты исполняешь всё это, меняя свои внутренние желания на беглый материнский поцелуй или, хотя бы, одобрительный взгляд. Как же нужно тебе её одобрение! И ты стараешься. Господи, как же ты стараешься! Ты зарабатываешь ее благосклонность любой ценой до тех пор, пока… Пока однажды не «вырастаешь из своей песочницы'.
Вот с этого момента и начинаются в твоей жизни первые мужские противоречия. Впервые ты оказываешься «между». Между наказанием и похвалой, между домом и улицей, где действуют абсолютно разные законы и правила. И приходит понимание, что тому пай-мальчику в отутюженных брючках и бархатным поведением не выжить в дворовой стае, если не научиться драться, настаивать и отстаивать. И ты учишься, меняя уютный детский характер на зубастый подростковый норов.
