Бал по случаю дня рождения леди Оделии Пенкалли был большим событием еще неначавшегося сезона. Не оказаться в списке гостей значило едва ли не стать изгоем общества. И уж конечно никто из приглашенных и помыслить не мог проигнорировать столь значительное мероприятие.
Леди Пенкалли была связана родственными узами с половиной самых могущественных и богатых семей Англии. Дочь герцога, после замужества ставшая графиней, она была одним из столпов общества. Редкий человек осмеливался вызвать ее гнев. Пребывая в зените славы, она правила светским обществом – как, впрочем, и своим собственным домом – с помощью острого языка и железной воли. И хотя леди Пенкалли с годами все реже появлялась в Лондоне, даже в сезон предпочитая проводить время в своем загородном имении, она по-прежнему оставалась силой, с которой нельзя было не считаться. Ведя обширную переписку, она всегда была осведомлена обо всех новостях и светских скандалах и охотно давала советы тем, кто в них нуждался.
В нынешнем году леди Пенкалли объявила о том, что собирается ознаменовать свое восьмидесятипятилетие большим балом, и весь высший свет независимо от социального статуса и притязаний счел за благо не рисковать и почтить графиню своим присутствием, невзирая на то что январь в Лондоне всегда считался самым непопулярным месяцем года. Ни снежные заносы, ни холод, ни неудобства, сопряженные с открытием столичных домов для краткого визита хозяев, не могли удержать великосветских дам от того, чтобы приехать. Они утешали себя еще и тем, что в этом сезоне несправедливо будет заметить, будто в январе в столице никого не было, ведь все мало-мальски значимые персоны непременно соберутся на торжество леди Оделии.
Среди тех, кто возвратился в Лондон из имения в провинции, был и герцог Рошфор со своей сестрой, леди Каландрой, и их бабушкой, вдовствующей герцогиней Рошфор. Герцог принадлежал к числу тех немногих людей, кто мог позволить себе отклонить приглашение леди Оделии, но решил не делать этого. В конце концов, он приходился ей внучатым племянником и свято чтил семейные узы и связанные с этим обязательства. К тому же в Лондоне у него были дела.
Вдовствующая герцогиня, пусть и не питала любви к старшей сестре своего покойного мужа, все же приехала, потому что леди Пенкалли была одной из немногих дам их уходящего поколения, и герцогиня неустанно подчеркивала, что хотя Оделия гораздо старше ее, но равная ей по социальному статусу. Иными словами, леди Оделия была дамой ее круга, несмотря на то что иногда и шокировала окружающих своими вопиющими манерами.
Из трех пассажиров экипажа, стоящего в длинной очереди на Кэвендиш-Кресент в ожидании подъезда к дому леди Пенкалли, лишь самая младшая, Каландра, с нетерпением ожидала вечера.
Двадцатитрехлетняя Калли, как ее называли в кругу семьи, выходила в свет уже пять сезонов, поэтому лондонский бал, особенно тот, что давался престарелой родственницей, не мог быть причиной столь сильного волнения. Однако до этого она провела в уединенном имении семьи Лилльс, Маркасле, несколько месяцев, показавшихся ей особенно долгими из-за необычайно большого числа тусклых дождливых дней и постоянного присутствия бабушки.
По давно заведенному порядку пожилая дама имела обыкновение проводить большую часть года в Бате, безраздельно властвуя в местном аристократическом обществе и лишь несколько раз за сезон приезжая в Лондон, чтобы убедиться, что внучка ведет себя благопристойно.
Однако в конце прошлого сезона вдовствующая герцогиня решила, что пришло время выдавать леди Каландру замуж, и сочла своей прямой обязанностью проследить, чтобы девочка обручилась – с достойным джентльменом, разумеется. Ради этой благой цели она пожертвовала зимним курсом лечения на водах в Бате и водворилась в их историческом семейном поместье в Норфолке, подверженном сквознякам.
Таким образом, последние месяцы Калли провела в компании своей бабушки, выслушивая строгую критику пожилой леди по поводу своего поведения, наставления о том, что выйти замуж – это ее долг, а также мнения обо всех подходящих на роль мужа пэрах Англии.
В результате от перспективы побывать на балу, где можно будет потанцевать, увидеть друзей, послушать музыку и вдоволь посплетничать, у нее внутри все сжималось в предвкушении. Еще большую привлекательность в глазах Калли бал леди Оделии приобрел потому, что был балом-маскарадом. Это позволило девушке не только придумать костюм, но и ожидать от вечера интригующего аромата тайны.
После долгих размышлений и консультаций со своими швеями Калли решила предстать в образе дамы времени правления Генриха VIII. Плотно прилегающая шляпка была ей очень к лицу, а платье насыщенного малинового оттенка прекрасно оттеняло черные кудри и светлую кожу – и было отличной альтернативой привычным для нее белым нарядам, цветом, в который обязаны были облачаться незамужние девушки.
Калли взглянула на сидящего напротив брата. Рошфор, естественно, не стал рядиться в маскарадный наряд, вместо этого надев обычный элегантный вечерний костюм с белой сорочкой и идеально накрахмаленным белым галстуком. Его единственной уступкой предстоящему торжеству стала черная полумаска, закрывающая верхнюю часть лица. С такой внешностью, как у него, он имел довольно романтичный и даже слегка зловещий вид, привлекающий внимание большей части присутствующих на балу дам и заставляющий их вздыхать, глядя ему вслед.
