Часть 1. Заря над Евпаторией
Нигде и никогда, вне времени и пространства
ГОЛОС звучал, перекатываясь в головах людей громовыми волнами.
– Службе Обеспечения Эксперимента приступить к созданию темпоральной матрицы!
– Докладывает Служба Обеспечения Эксперимента. Сканирующая линза создана, процесс обнаружения и локализации объектов запущен. – После длящейся вечность паузы, заполненной стуком метронома, ГОЛОС продолжил: – Обнаружено и локализовано шестнадцать надводных и два подводных объекта, объекты в воздухе отсутствуют. Приступаю к процессу сканирования. Десять… двадцать… пятьдесят… восемьдесят… сто… Сканирование завершено, матрица сформирована.
– Службе Обеспечения Эксперимента приступить к трассировке темпоральных узлов-реципиентов.
– Докладывает Служба Обеспечения Эксперимента. Трассировка темпоральных узлов инициирована. Первый доступный узел-реципиент – 4 января 1942 года от рождества Христова, координаты: сорок четыре дробь тридцать один в Гринвичской системе координат. Второй доступный узел-реципиент – 11 октября 1917 года, координаты пятьдесят девять дробь двадцать. Третий доступный узел-реципиент – 9 февраля 1904 года, координаты тридцать семь дробь сто двадцать пять. Четвертый доступный узел-реципиент – 5 июня 1877 года, координаты тридцать девять дробь двадцать пять… Остальные энергетически доступные темпоральные узлы-реципиенты заблокированы логическими запретами первого и второго уровней.
– Выявленные темпоральные узлы-реципиенты санкционированы, Службе Обеспечения Эксперимента приступить к процессу копирования матрицы.
– Служба Обеспечения Эксперимента к процессу копирования матрицы приступила. Первая копия – готово, копирование успешно… – ГОЛОС хихикнул и в манере хорошо вышколенной стюардессы продолжил: – Товарищи, наш рейс прибыл в 1942 год: за бортом 4 января означенного года по григорианскому календарю, двести километров юго-западнее Севастополя. Командир корабля и экипаж прощаются с вами и просят сохранять спокойствие и мужество. О своих семьях не беспокойтесь, о них позаботятся ваши Оригиналы. – ГОЛОС посуровел. – Делайте что должно, и да свершится что суждено! Привет Алоизычу. Аминь!
Узел первый, День Д. 4 января 1942 года, Черное море, 200 километров юго-западнее Севастополя
День уже склонялся к вечеру, Хеншель-126 – он же «Костыль», он же «Мотылек» – прикомандированный к третьей группе семьдесят седьмой штурмовой эскадры, базировавшейся на аэродроме Саки, совершал последний за этот день разведывательный полет. Через полтора часа сядет солнце и наступит долгая зимняя ночь. Высота – полторы тысячи метров, наблюдатель до рези в глазах вглядывается в горизонт в поисках русских кораблей. Месяц назад комиссары на двух катерах совершили хулиганский набег на Евпаторию, освободили из лагеря своих, разгромили полицейское управление и взяли пленных. Поэтому внимание и еще раз внимание: в любой момент может повториться нечто подобное, и в куда больших масштабах. Вот расслабились камрады на Керченском полуострове – и пожалуйте, десять дней назад большевики высадили свои дикие орды, и теперь продвигаются вперед, грозя уничтожить на своем пути все живое.
Внезапно самолет ощутимо тряхнуло, будто под ним разорвался зенитный снаряд. Но не было слышно грохота взрыва, не пробарабанили по обшивке осколки. Наблюдатель машинально бросил взгляд вниз – и от удивления оледенел: прямо под ними на поверхности моря быстро расползалось облако грязно-желтого тумана. Наблюдатель по внутренней связи вызвал пилота.
– Курт, глянь вниз, видел когда-нибудь такую штуку?
Несколько минут пилот вглядывался в расползающийся туман.
– Первый раз вижу, Отто, но, сдается мне, это слегка похоже на дымовую завесу. Да и цвет такой, специфический – обычный туман таким не бывает.
– Тогда давай посмотрим на это чудо поближе, – ответил Отто, – если это дымовая завеса, то она должна прятать что-то чертовки большое…
– Яволь, камрад! Конечно же, Сталин прячет там подводную лодку в три километра длиной, – сострил Курт.
Герои люфтваффе отсмеялись, и маленький самолетик, заложив вираж, начал снижение. А туманный блин, достигнув примерно пятикилометрового диаметра, перестал расти, вздрогнул и, истончаясь, стал распадаться на клочья. Вот в прорехах между грязно-желтыми клочьями показалась палуба громадного корабля.
– Иезус Мария… – пробормотал ошеломленный Отто, – что это, Курт – авианосец?!
– Конечно, Отто, это авианосец, – огрызнулся Курт, – немедленно докладывай!
Отто забормотал в рацию, а обер-лейтенант люфтваффе Курт Зоммер уже прикидывал, как красиво будет смотреться на его парадном кителе железный крест за обнаружение русского авианосца, который парни из семьдесят седьмой штурмовой эскадры, конечно же, потопят.
В этот момент там, внизу, лейтенант Сергеев опустил бинокль и коротко бросил в переговорное устройство:
– Немец.
Он достаточно четко разглядел на крыльях белые кресты, и не испытывал никаких иллюзий. Поскольку, если ГОЛОС не лгал, и тут действительно сорок второй год, ни советские, ни немецкие самолеты не оборудованы ответчиками системы «свой – чужой», и перед открытием огня требовалось визуально удостовериться, что перед ними враг. Что же – как говорится, бойтесь хотеть чего-нибудь, вы можете это получить… В детстве Леха Сергеев хотел попасть на эту войну, чтобы… он и сам не знал, для чего, но знал, что так было бы правильно. И вот он здесь, не на игрушечной войне своей детской мечты, а на самой настоящей, где каждую секунду гибнут люди, которые этой войны не хотели, но теперь вынуждены ценой своей жизни останавливать взбесившегося германского зверя.
