Мини-поэмы. Про макси-чувства

Пляж Приморского парка Победы

Весенний парк благоухал

Сияло солнышко над Невкой,

А я, засунув страх в анал,

Спешил на пляж с какой-то девкой.

Ах, дева Серафима

Ну не совсем что б дева!

Но молода, красива

И есть на что взглянуть.

Душа её ранима.

Наивная как Ева.

У Бога просит ксиву,

Чтоб встать на верный путь.

Евтушенко

Почти никто стихов не покупает.

Стоят на полках редкие издания.

И хоть бы хны! На Блока – ноль внимания!

И поэтесс любовные признания

Простых людей совсем не привлекают.

Что с публикой случилось? Люди пресны.

Куда исчезли девы-истерички,

Которые в метро и электричках

Стихов машинописные странички

Желающим вручали безвозмездно.

Серебряного века менестрели

Вручили эстафету Евтушенкам,

А те, создав советские нетленки,

Сняв с премий сладостные пенки,

Взрастить себе замену не сумели.

А стихи, конечно, люди пишут.

Всё ж совсем реформы чувства не убили.

Натворили виршей выше крыши

Про теперешние небыли и были.

Поздравления, шутки и приветы

Ну, а больше про любовь, про дивны очи.

Вот и Вася пишет про рассветы

Наступающие после бурной ночи.

Потрясли Василия ни перси,

Ни глаза возлюбленной, ни бёдра

Потрясло обилие разных версий

Чудность поз и дух стабильно бодрый.

Корпел Василий над стихом

Томился творческою мукой

Но получалась у него

Обыкновенная вампука:

«Твои глаза как два стекла,

А груди —жаркие вулканы.

Бесцельна жизнь моя текла,

В башке роились тараканы.

Но ты возникла как мираж,

Как алый мак в пустыне снежно.

И колотил меня мандраж,

Когда снимал с тебя одежды.

Ты мой маяк, моя звезда.

Ты солнца луч и мёда сладость.

Ты счастье мне даёшь всегда

И упоительную радость.»

Парнишка стих переписал

И девушке вручил хорошей,

Но он нечаянно узнал,

Что в унитаз тот стих был брошен.

Завял Васёк. Обида вмиг

Его всего заполонила.

И дух погас, и стих поник,

И злость сознанье заслонила.

Обиду он уймёт сполна,

И с девой он поступит жутко,

Когда узнает, что она

Была вокзальной проституткой.

Пророк Моисей. Роспись Кирилловской церкви. Киев

Вот художник Воробей

(а по-польски Wrobel)

не писал простых людей.

Лики высшей пробы

на заветные места

малевал успешно:

Богородицу, Христа,

ангелов, конечно.

Стены киевских церквей

расписал как надо.

От церковных от властей

получил награду.

Чтоб скорее отойти

от духовной темы,

проложил чудак пути

в мутный мир богемы.

Покуролесив в Киеве прилично,

отправился художник за границу,

где жил себе разгульно, хаотично,

Меняя государства и столицы.

Париж очаровал его мгновенно.

Вино и секс, рулетка и курильни

(в компании певичек непременно)

его преобразили очень сильно.

Он стал беспечен, с скромностью не знался,

Забросил мастихины, кисти, краски.

Зато кутил и радостно включался

в случайные контакты без опаски.

Когда же опустели все карманы

и разом отвалили все чудачки,

убрался он в российские туманы

с подхваченной французскою болячкой.

Дождь совсем обнаглел,

без конца поливал.

Вдрызг пропахли бензином туманы.

Но художник дождей

просто не замечал:

он безумно влюбился в сопрано.

В Мариинке она

гордой примой была,

воздыхателей прочь отшивала.

Но художник был твёрд.

Он прилип как смола,

и красавица не устояла.

Свадьба просто восторг,

а венчанье вдвойне,

в православном соборе в Женеве.

Страсть испили, как грог,

молодые вполне,

подражая Адаму и Еве.

И хоть муж часто пил,

а супруга в летах, (28 лет)

молодые друг друга любили.

Шли по жизни легко,

и летели года

в романтическом шарме и стиле.

Свет жизни угас на заре.

Сыночка-отрады не стало.

Мороз лютовал на дворе.

Отчаянье душу сковало.