"Вот дурень, сказал же ему не пить много", – думал Аристарх глядя, как его юный будущий собрат обнимается с белым другом в комнате задумчивости через распахнутую дверь. Правда, вид у обнимающегося был весьма жутковатый. На мгновение на его лице расплылась блаженная улыбка, которая сменилась судорогой и мгновенным движением в разинутую пасть фаянсового трона.
Аристарх сидел в это время в глубоком кресле и смотрел на всё происходящее по соседству с нескрываемым отвращением. Это был длинный и статный мужчина с длинными и прямыми чёрными, цвета воронова крыла, волосами, собранными в толстый хвост, весьма интересной наружности. Даже сейчас, сидя в комнате, он не снимал свою шляпу с очень широкими полями, бросающую тень на лицо, и был одет в закрытый и плотный деловой костюм без удушливого галстука.
А в квартире было очень миленько, хоть и темно из-за плотно сдвинутых портьер. Стиль под старину, будто вот-вот набегут служанки в белых передниках и начнут хлопотать о барском столе. Но трапеза уже состоялась, и, если Аристарх был вполне сыт и даже доволен, если не считать сцену неподалеку, то его компаньону приходилось несладко. При этом в квартире, как класс, вообще отсутствовала еда, на добротном массивном столе с резными ножками стояли только два больших бокала, чьи стенки были слегка окрашены красноватой пеной.
– Уф, кажется, всё. – Со вздохом облегчения страдающий вошёл в комнату.
– Ты с ума сошёл? – напустился на него Аристарх, – Это были наши запасы на ближайшие пару недель.
– А, – отмахнулся тот, – Насобираем ещё.
– Яков, ты вообще понимаешь, что говоришь? Я отдал бешеные деньги за этот пакет.
Тот, кто был Яковом, насупился.
– В этом мире, – длинный жестом указал на окно, – мы не можем позволить себе брать то, что нам надо в любом количестве. Да и болячек у вашего брата навалом, никогда не знаешь, какую заразу подцепишь. А ты ведёшь себя как щенок, который думать в силу возраста не привык, только и знаешь, что носиться и крушить, рвать, что в зубы попадётся.
– Пошли на скотобойню. – Яков капризно скорчил рожицу, хотя он уже был не мальчик, молодому человеку недавно исполнилось двадцать пять. Правда выглядел он как мальчик, застрявший в раннем пубертате, да и вёл себя порой так же, а то и того хуже.
– Иди, – равнодушно отозвался старший, – только выводить потом глистов будешь самостоятельно, я из тебя цепеней вытаскивать не собираюсь. Ели хочешь стать достойным представителем, не стоит питаться фастфудом.
В этот момент порыв ветра всколыхнул занавески, от чего они на мгновение разлетелись в стороны, словно сорванные с мачт паруса. Сидевший в кресле чертыхнулся и рванул с кресла, когда лучи солнца лизнули его плотный костюм и поцеловали руку.
– Зараза, – прошипел он, увидев дымящийся рукав, который смердел на всю комнату, а увидев, что Яков стоит и просто смотрит с тем же глупым выражением лица, рявкнул, – Дубина! Закрой окно и верни шторы на место! Иначе останешься без наставника. Живо!
– Хорошо, Аристарх Андреевич, – безмятежное выражение лица приобрело намёк понимания, молодой человек ринулся исполнять приказ старшего, а, когда закончил, обернулся и спросил, – Так, значит, мы на диете?
– Твоими стараниями.
Длинный вернулся в кресло и проворчал о том, что эта шляпа ему скоро плешь протрёт на макушке, потом вытянул руку и сделал приглашающий жест.
Яков послушно подошёл и опустился в ноги к своему наставнику, тот взял его за подбородок и склонился прямо к лицу молодого мужчины, в его глазах не оставалось места зрачкам, они были наполнены едва сдерживаемой алой яростью.
– Больше так не делай, ученик. Выжрешь мои запасы – следующим донором станешь сам, без обращения.
– Да, Учитель, – послушно, словно зомби, отчеканил Яков.
– Отлично, а теперь иди и переоденься, а то измажешь кровью мои ковры. И унитаз помыть не забудь! Потом свободен, меня не беспокоить.
Длинный встал, сладко потянулся и ушёл в чёрную комнату, свою спальню, шляпа в конец его достала, надо было хоть на время скинуть с себя все эти защитные пыточные одеяния.
Аристарх Андреевич – редкое явление для большого города, невероятное, он тот, кого не существует, но которого боятся и даже запирают окна на ночь. Он, выражаясь современным языком, вампир, который живёт вечно, если только его не продырявят серебряными пулями или не загонят в сердце осиновый кол. Аристархом Андреевичем он стал только в момент основания Москвы, надо же было назваться хоть сколько-нибудь приемлемым именем, настоящее его имя – Алистар Мареш – явно не вязалось с местностью, в которой он решил окончательно осесть.
***
Ночь дыхнула свежестью и прохладой, одарив одиноких прохожих долгожданным облегчением и зарядом ненужной в это время суток бодрости. Серые тучи заволокли чёрное небо размазав серп луны, словно ещё неловкий, но подающий надежды художник. Дома утонули в черноте, и только дороги жили своей безумной жизнью, освещённые фонарями, словно дворцовая зала на балу.
Алистар стоял на рекламном щите и наблюдал за проносящимися внизу огнями фар. Наконец он мог позволить себе снять эту паскудную шляпу! Его забавляли железные монстры с мотором на разный вкус и кошелёк, вытягивающие из людей деньги и нервы и которых мужчины любят порой больше, чем собственных жён.
