Глава первая. Приступ правды
С пациентом Фогелем случилась непредвиденная проблема. Причиной госпитализации шестнадцатилетнего Клауса Фогеля была способность слышать голоса предметов. Естественно, он выдавал желаемое за действительное, и, разумеется, после адекватной терапии шизофренический процесс перешёл в ремиссию. Клауса подготовили к реабилитационной программе, даже составили график восстановительных мероприятий, но буквально перед выпиской состояние резко ухудшилось. Вера в неординарный дар снова стала непоколебимой. Последовал новый курс терапии – и уже полное отсутствие эффекта. В этом и была основная проблема: при адекватной терапии – никакой положительной динамики и нарастание негативной симптоматики, и либо пациент не принимал лекарства, либо требовалось более радикальное лечение. И если первое предположение на уровне фантастического – контроль за больными был тщательным, то радикальное лечение токами требовало непоколебимой уверенности, что шизофренический бред усилился. Именно поэтому доктор Рэй Харисон записал на внеочередной прием столь неординарного пациента.
– Доктор, вы когда-нибудь пробовали подслушивать? – спросил щупленький зеленоглазый паренёк, то и дело отводивший взгляд.
– Это не очень этичное действие, Клаус.
– Нет! Подслушивать за предметами! – эмоционально отреагировал больной и тут же подошёл к столу. – Можно, я возьму стакан?
– Для каких целей?
– Я покажу вам, как это делать.
Взяв стакан возле графина с водой, он быстрым движением очутился у стены. Горлышко к стенке – донышко к уху. Пациент Фогель прищурился и начал внимательно вслушиваться.
– Они могут говорить! Они живые!
Как потом пояснил Клаус, способ со стаканом позволял слышать разговоры вещей, находившихся по ту сторону стены. Если это книга, то она рассказывает о написанном в ней. Если это часть мебели, то диалог идёт о привычках хозяина. И, слушая стены таким незамысловатым способом, Клаус Фогель узнавал много нового и интересного о тайнах людей. Как заверял пациент, вещи очень разговорчивы, особенно по ночам. В дневное время звуки, издаваемые живыми предметами – в его понимании, это люди – только мешали диалогу, создавая ненужный фон.
Записав всё это в историю болезни, доктор Рэй попросил санитаров проводить больного в палату. Его рабочее время в психиатрической клинике подходило к концу, и детальный разбор беседы с пациентом Фогелем он решил отложить на завтра. В ежедневнике при этом написал: «Выяснить причины обострения бреда на фоне адекватной терапии у пациента Клауса Фогеля». Он опасался, что проблема станет неконтролируемой и обострение приведет к распаду личности. А дефект в таком юном возрасте непременно привлечет внимания руководства, со всеми вытекающими претензиями: «А все ли вы сделали для спасения пациента?» Доктор Рэй занимался психиатрической практикой порядка десяти лет, он являлся главным специалистом в мужском отделении первого эпизода. И по праву считался одним из лучших специалистов в клинике.
Полноватый, среднего роста мужчина с очень запоминающимися чертами лица: волевой подбородок с ямочкой, широкие скулы и немного впалые зелёного цвета глаза. Рэй предпочитал из одежды костюмы и вместо галстука – бабочку, ещё одной неотъемлемой частью гардероба был коричневый кожаный портфель; он, несмотря на потёртости и царапины, долгие годы использовался хозяином. Шляпа, портфель, мелкие прижимистые шажки делали узнаваемым доктора Рэя даже издалека.
Попрощавшись с медперсоналом, господин Харисон поспешил покинуть клинику. Дома его ждали любящая супруга и два сына: тринадцати и семи лет. Рэй считал себя вполне самодостаточным и успешным человеком. И главными целями его жизни были воспитание детей и совершенствование в нелёгком ремесле психиатра. Имея хороший доход и любимую работу, он по-настоящему был счастлив и удовлетворен жизнью.
На следующее утро, детально изучив вчерашний диалог, доктор Рэй решил подготовиться к беседе с больным. Он прекрасно понимал, что монолитный шизофренический бред всегда имеет слабое место, и если отыскать этот изъян, то возведенная глыба рухнет, как песчаный замок. А чтобы найти эту трещинку, нужно проанализировать каждое слово пациента.
– Как ваши разговоры с неживыми предметами? – включив диктофон, очень доброжелательно спросил доктор.
– Просили напомнить о посылке, – внезапно заявил пациент. – Вы в последнее время очень заняты, а посылка не совсем обычная – так говорили ваши вещи.
– И что в этой посылке? Вам рассказали об этом мои вещи?
– Книга… какая-то очень старая книга, – ещё больше съёжившись в кресле для пациентов, ответил Клаус.
Он и так был худощав, а тут ещё эта новая больничная пижама не по размеру, она явно делала его вид более болезненным. Растрёпанные в утреннее время волосы, суетливо бегающий взгляд, тонкие, покусанные до ранок губы – вид Клауса не очень-то отсылал к здравому смыслу. Но информация о книге насторожила Рэя. О таких интимных подробностях его жизни не знал даже медперсонал, не говоря уже о пациентах.
– Вы лежите в четырнадцатой палате?
– Да, – прищурившись, ответил Клаус.
