– Бабуля, ты у меня лучшая! – убеждала Эльфриду Германовну внучка Леночка. – Мы тебе такой эксклюзивный юбилей замутим! – и тут же поправилась, зная бабушкину нелюбовь к современным жаргонизмам. – То бишь, проведём! Даже представить себе не можешь, как будет восхитительно! Сценарий нарисую по высшему классу…
Остроглазая Леночка (красавица, комсомолка, студентка) была заряжена «замутить» любимой бабушке из праздников праздник, не из застольно сидячих, когда гости с первых минут окопаются у тарелок, салатов и бутылок – трактором не сдвинешь с занятых позиций! Леночка училась в институте культуры, с высоты достижений мирового искусства видела действо с оригинальными стихами, песнями, плакатами по стенам. Внучка удалась вся в бабушку – много что умела делать. Стихи написать – пожалуйста, что-то нарисовать – тоже никому кланяться не пойдёт. Любое дело горело в руках. А уж петь да играть на всём, что под руку попадётся – это профессионально.
Эльфриде Германовне исполнялось семьдесят пять. Возраст не юный, только бабушка на удивление была ещё хоть куда – полная сил и жизненной энергии. Однако на идею проведения юбилейных торжеств без всякого кокетства замотала головой «не-не-не-не». Не хотела каких бы то ни было празднований. Лишь под напором детей сдалась, и тут же наотрез отмела вариант с кафе-рестораном.
– У моей бабушки было восемь человек прислуги, – возразила самым категоричным образом, – тем не менее никогда кухню на самотёк не пускала, сама любила готовить, и я не без рук выросла, могу ещё своих детей и внуков накормить лучше всякого ресторана! Сама всё сделаю.
– Бабулечка, оно тебе надо возиться? – горячо убеждала Леночка. – У нас самых-самых близких вагон и маленькая тележка – без малого двадцать человек, если все съедутся.
– Как ты не понимаешь, Леночка, это ведь в радость любимых вкусненьким порадовать. Буженинку сделаю, как ты любишь.
– Ой-ой! Обязательно! В институте иногда так захочется твоей буженинки или булочек с маком! Ни мама, никто-никто так не сделает, как ты!
– Вот видишь! – расцвела бабушка от удовольствия.
Все дети собрались на юбилей, все до одного приехали в Серебрянск, что в Казахстане на берегу Иртыша, неподалёку от Бухтарминской ГЭС. Эльфрида Германовна жила с дочерью Людмилой, мамой Леночки. Младший сын Николай приехал с семьёй из Омска, старший Александр – из Ленинграда, дочь Эльвира – с Байконура. Леночка «замутила» спектакль с поголовным привлечением гостей. Не предоставила им возможности угнездиться и пустить корни на весь вечер за столом – пели по одному и хором, стихи читали сольно и выстроившись в ряд в формате, который в школе назывался «литературным монтажом». Леночка, само собой, не сходила с манежа. За месяц до юбилея обзвонила дядь и тётю, раздала всем задания, понаделала плакатов – рисовала, писала, фотографии клеила. Поздравляя бабушку, на чём только не играла – гитаре, аккордеоне, фортепиано – и пела.
Юбиляр сидел на царском месте благодарным зрителем, аплодируя, смеясь, вытирая слёзы счастья…. Время от времени Леночка, согласно сценарию, задавала виновнику торжества вопросы от самых банальных – «любимое блюдо», до философских: какие годы в своей семидесятипятилетней жизни считает самыми счастливыми? На последний вопрос Эльфрида Германовна, возбуждённая присутствием самых любимых на земле людей, растроганная происходящим, ответила:
– Детство до семнадцатого года – рай: мама, папа, бабушка, дедушка, сонм тётушек-умниц, няни-хохлуши, большой дом, огромный двор, сердечное тепло, забота. Всё кончилось, когда в Молочанск нагрянули анархисты, а потом началась чехарда – махновцев сменяли красные, красных – белые, германцы стояли, снова пришли красные…
Эльфрида Германовна вытерла набежавшую слезу, а потом добавила:
– Давно это было, а сейчас моё счастье это вы! Многое в жизни случалось такого, что вспоминать не хочется: две смуты довелось пережить. Это когда не знаешь, что будет завтра и, вообще, будет ли оно. Четверых братьев потеряла… Все младше меня… Будь всё хорошо – могли бы сейчас с нами сидеть, а так сгинули, да так, что где косточки не знаю… Папу застрелили… Не дай Бог такое никому. Но, слава Богу, всё в прошлом… Вы у меня замечательные, у вас всё замечательно, всякая мать мечтает о таких детях, а бабушка – о таких внуках.
Сын Николай возьми и скажи не по сценарию:
– Мама, давно собираюсь попросить тебя: за твоими плечами такая насыщенная жизнь, взяла бы да и описала её подробно.
Родственники подхватили:
– Напиши, ты ведь нам почти ничего не рассказывала.
Это верно, она считала, ни к чему знать детям лишнее. Много лет боялась навредить им прошлым: своим буржуазным происхождением, лагерным сроком, наличием родственников за границей. И внуков не посвящала в перипетии долгой жизни. Но ведь наступила гласность, перестройка. Слава Богу, все смуты в далёком прошлом, слава Богу, жизнь вошла в берега.
Она ещё не знала, что скорби её не кончились, судьба, подарившая светлое детство, не наделит спокойной старостью. Земная жизнь не будет заключена в красивые рамки: с одной стороны счастливое детство, а с другой – спокойная старость.
