“Человек выпрямляет кривые пути; Гений идет кривыми.” (УильямБлэйк)
Рейс Москва – Владивосток – Петропавловск-Камчатский был из разряда популярных и недорогих. Неимоверно долгая (шестнадцать часов двадцать пять минут) пересадка во Владивостоке, с вылетом в два часа ночи и прибытием на Камчатку в семь пятьдесят по местному времени.
Если вдруг вам захотелось взять время на размышление, или понадобился быстрый способ запутать следы, – для всех этих целей рейс семь триста один девятнадцать подойдет безупречно, поверьте.
Пассажиры летевшие на борту этого самолета, выслушав ритуал объявления скорой посадки в авиагавани “Елизово”, неспешно готовились: собирали вещи, нащупывали под креслами сброшенную обувь, доставали теплую одежду, пристегивались ремнями безопасности к креслам. Традиция, хорошо известный каждому путешественнику, оставалась для всех неизменной.
Электронное табло в салоне извещениями не радовало: Камчатка традиционно не баловала посетителей комфортной погодой. Сентябрь здесь – уже самый разгар быстрой осени. Зябкие плюс одиннадцать, ветер северо-западный, ясно. Утро в Елизово будет бодряще-прохладным.
Лежавшее рядом холодное и капризное Охотское море передавало суровый привет камчадалам. Контраст обещал быть весьма освежающим, особенно, после раскаленного огненным августовским муссоном Приморья.
Лишь странная пара, сидевшая по правому борту самолета у закрытого солнечным фильтром иллюминатора, выделялась из пассажирской предпосадочной суеты. Эти двое спали так крепко, что казалось, способны были проспать и приземление самолета и даже высадку в аэропорту.
Белокурая девушка, одетая в тонкие светлые джинсы и серую футболку, опиралась на широкое плечо своего крупного спутника, заботливо укрывшего ее своим толстым серым крупной вязки свитером. Ее белые волосы были заплетены в тугую косу, делая ее похожей на девочку-старшеклассницу, путешествующую на попечении старшего родственника. Зато мужчина, контрастирующий с ней своей смуглостью и ежиком темных волос, вид имел очень строгий и даже суровый, выдававший в нем служителя “органов”, возможно, – военного.
Он сидел, вытянув ноги, аккуратно поддерживая рукой белокурую голову девушки, норовившую соскользнуть с могучего мужского плеча, положив вторую руку на подлокотник умудряясь, при этом, еще и спать очень крепко.
Проверявшая готовность пассажиров к посадке стюардесса, проходя мимо, осторожно тронула его за плечо. Реакция спавшего была пугающе быстрой и бурной. Молниеносный бросок руки и запястье девушки оказалось сковано железными пальцами.
Стюардесса не успела даже и пискнуть, но за долю секунды до неминуемого казалось рывка, странный мужчина вдруг резко глаза распахнул, полыхнув бутылочно – зелеными искрами темного взгляда и отпустил ее тонкую руку.
Его спутница, крепко спавшая справа, в кресле подпрыгнула и схватила соседа за локоть, одновременно гладя его по плечу.
– Простите великодушно, проклятая морская болезнь и такая долгая дорога. Устал, очевидно. Со мной так бывает.
Мужчина произнес это тихо, бархатным и низким голосом, улыбнувшись стюардессе практически нежно.
Та быстро отвела взгляд, пожала спокойно плечами и лишь заметила:
– Ничего страшного. Все можно исправить, кроме, разве что, смерти.
Самолет заходил на посадку в аэропорт Елизово, делая широкий круг над Авачинской бухтой. Приземление в этой авиагавани всегда считалось чем-то вроде вершины авиамастерства для пилотов и экипажей.
Борт сделал крутой вираж на снижение над океаном, переходящий в острое пике с прицелом на маленькую площадку у самого подножия огромных вулканов.
Минуту назад безупречные конусы льда виднелись еще там, внизу. Но вот они уже стремительно приблизились и нависли над головой, поражая воображение своей первобытной и сокрушительной красотой.
Существа магически одаренные и разумные, с легкой руки литераторов именовавшиеся нынче иными, остро ощущали в этих гигантах чудовищное средоточие потоков первородных энергий. Здесь, на берегу великого Тихого океана, у подножия исполинских вулканов, даже самые высшие и могущественные из азеркинов* – иных глубоко осознавали свою физическую ничтожность…Белокурая девушка, задумчиво разглядывая величественный пейзаж в иллюминаторе поежилась и перевела вопросительный взгляд на спутника.Тот ободряюще улыбнулся, убрав пальцами прядку волос с ее лба.– Лель, мне все это не нравится. Ты тоже чувствуешь, да?Молча кивнул, надевая свой свитер на девушку. Закатал рукава, усмехнулся. Даже такая: сонная, немного взъерошенная, трогательная, она была очень красива.– Венди, не рефлексируй. Зачем ты задергалась? Я с тобой, Ветерок.Пробежав длинную посадочную полосу, самолет развернулся, медленно выкатываясь к финальной черте полета. Остановился. Подъезжающие к бортам массивные трапы ознаменовали конец утомительного путешествия.Пассажиры неторопливо одевались, брали в руки ручную кладь и выходили в проходы салона, следуя к выходу. Лер и Ди никуда не спешили. В воздухе нарастала тревожная нота, многократно усиливаемая могучим потоком природных энергий Камчатки.Интуиция Венди вдруг зазвенела натянутой струной. Оба замерли и эта реакция не была оцепенением от испуга. Два матерых хищника затаились перед броском. Азарт на сосредоточенных лицах, напряженная поза охотников.– Детки, не слишком ли вы серьезны для первого шага на землю? – За спиной у них вдруг раздался искрящийся смехом низкий, практически рокочущий голос. Очень знакомый, до боли практически.Лер скосил взгляд в сторону говорившего. Девушка же молча улыбнулась, откинув косу с плеча на спину, и не оборачиваясь, бросила тихо назад:– Оладушек, солнышко, ты снова с нами? Я соскучилась.Спутник ее улыбнулся и не расслабляя свою напряженную позу, осторожно взял девушку под локоть, потянув ее к выходу.– Давайте, голуби, быстро выйдем из этого брюха, я в этом чреве стальном чувствую себя так неуютно, как будто бы меня уже съели. Обниматься начнем на свободе. Еще побыстрее давайте. Вперед, быстро, быстро!
