У меня сильнейшая социофобия. Была. Сейчас почти прошла. Но с трудом.
В детстве, в эпоху очередей, мама оставляла меня в очереди в кассу, а сама вставала в очередь к прилавку. Это одно из самых неприятных воспоминаний моей жизни. Вокруг были чужие взрослые люди, и надо было не только находиться с ними рядом, но еще и умудриться каким-то образом пропустить их вперед, если моя очередь в кассу подойдет раньше, чем мама успеет взвесить товар у прилавка. Это было невозможно! Слов не было, все фразы, которым учила мама, вроде: «Проходите, пожалуйста! Я вас пропущу, сейчас подойдет моя мама», – было совершенно невозможно произнести. Это же просто НЕЛЬЗЯ было сказать! Поэтому я молча уступала свое место стоящим сзади, снова и снова, пока меня совсем не вытесняли из очереди. Тут появлялась мама…
При этом я совершенно не боялась собак. Могла подойти к любой большой и рычащей собаке и начать гладить ее по голове. Я искренне не понимала, как они могут кусаться?! Мне было понятно, что собака боится и меня, и ситуации, в которую она попала, не знает, что ей делать, оттого и рычит. Через минуту собака уже лизала мое лицо. Надо сказать, что в пору моего детства собачье племя родного города было в основном представлено охотничьими лайками и их беспородными потомками. Овчарки были редкостью, болонки тоже. И уж конечно, никаких бойцовых собак, вроде бультерьеров, не было и в помине.
Сейчас я побаиваюсь собак, ведомых агрессивными хозяевами. Я вполне могу справиться с людьми, если они без оружия. Если же собака служит инструментом выражения агрессии своего хозяина по отношению к окружающим, это опасно. Тогда она превращается в оружие.
В наши дни степень агрессивности людей зашкаливает, особенно в крупных городах. На то есть две ясных причины. Первая – чрезмерное скопление людей в одном месте, где им не хватает жизненного пространства, энергии, солнца и воздуха. Вторая – технологии управления и продаж, построенные на агрессии по отношению к подчиненному и покупателю. Поскольку в больших городах преимущественно занимаются именно управлением и продажами, то агрессия, легкое унижение ближнего, вежливое хамство становятся господствующей моделью поведения. Натасканные на агрессию и доминирование люди выплескиваются на улицы, сталкиваются с себе подобными, мимоходом нанося друг другу психические увечья. Это бывают простые ссадины и синяки на душе, но если так продолжается долго, то постепенно из мелких синяков вырастает одна большая гематома.
Сильный, не склонный к рефлексии человек, имеющий большую машину, большой дом с высоким забором и большую собаку – таков нынче стереотип успешного индивида.
У меня нет собаки. У меня нет дома, у меня не очень большая машина, я ношу европейский тридцать четвертый и вешу пятьдесят три килограмма. Но желание нахамить мне я останавливаю пристальным взглядом, попытку отобрать что-нибудь предупреждаю особенно вежливыми словами.
Я по-прежнему много молчу, и мне хорошо в одиночестве, но я могу объяснить кому угодно и что угодно. Мне не так уж легко общаться, но у меня это получается!
Как это произошло и за счет чего? Я полюбила людей. Полюбила такими, какие они есть. Я поняла их так же, как в детстве понимала собак.
Все люди стремятся к счастью. Все хотят любви, здоровья, безопасности, продолжения рода, спокойной и здоровой старости. Все хотят понимания, сотрудничества, совместного движения к идеалам. Много еще чего хотят… Как правило, абсолютно позитивного и справедливого. (Я не берусь здесь разбирать девиантные случаи). Проблемы, на самом деле, две: различие идеалов и нехватка ресурсов для их достижения. В сущности, борьба за ресурсы и есть основная причина массовой агрессии, охватившей большие города.
