«Семеро по лавкам не сидело». Жена Семена, молодого перспективного инженера, ― Мария не была даже беременна.
Они жили в Москве в пятиэтажке напротив, раскинувшихся корпусов большого машиностроительного завода, занимали большую комнату в коммунальной квартире. А еще молодая семья «стояла» в заводской очереди на получение отдельной жилплощади в запланированном новом доме.
Этот семнадцатиэтажный трех подъездный дом был построен и сдан в 1984 году. Отсюда название моей книги.
Заселение дома происходило после нового года. Семен и Мария, вытянув свой «счастливый билет» оглядев двухкомнатную квартиру остались ею довольны. Они, переехав в новое жилье, познакомились со многими его жильцами и не обязательно только с русскими, среди них хватало и грузин, и евреев. Молодая семья довольно быстро приобрела хороших друзей, а еще жена Семена неожиданно в этот же год родила дочку.
«1984» ― название моего повествования перекликается с произведением английского писателя Джорджа Оруэлла. Что мне известно? Это не волеизъявление автора, он его не давал, то есть не причем, и вряд ли бы стал так шифроваться, его книгу так обозначил издатель. Свой текст Оруэлл мог назвать проще, например: «За тобой смотрит старший брат» или еще как-то иначе, не дожил, умер до выхода книги в свет.
Название, которое я дал своей книге это ни в коем случае не плагиат, так как оно полностью соответствует написанному тексту, полностью им раскрывается. Правда, мне пришлось уступить провайдеру «Литреса» и добавить к цифрам: «1984» несколько слов: «Коленкоровая тетрадь». Хотя, наверное, было бы правильнее приписать другую фразу: «Хочу быть русским». Что возможно и сделаю во втором издании.
Мои герои спокойно ходят на работу, растят детей, дружат и надеются на лучшее. Однако некогда могучая страна СССР в которой они живут отчего-то вдруг начинает менять курс, ― хотя ее и раньше при выборе того или иного Генерального секретаря слегка штормило, но не в такой степени, ― и все рушится летит в тартарары, наступает катастрофа.
Не все способны выдержать ужасные условия жизни в новой стране теперь уже не СССР. а России: хороший друг Семена ― еврей Михаил Хазарский с семьей и другими своими родственниками срывается и уезжает в США. Его даже не останавливают слова родной матери: «Я, родилась здесь, здесь и умру!».
Еще я хочу сказать? В моем одноименном романе, как и у Джорджа Оруэлла тоже есть фантастические главы. Они перекликаются с реальностью. Достаточно в книге и магии. Для того чтобы это понять мою книгу следует прочитать.
Прочтение даст вам возможность вникнуть в идею, заложенную в романе. Она о новом взгляде на мировой глобализм только ни в коем случае не по Марксу, Энгельсу и Ленину. Объединение народов, проталкиваемое США и системой, в которую, как известно, входят страны Запада зиждиться на постулатах Шваба и Киссинджера, то есть на империалистических законах капитала ― ультра глобализме.
«Семеро по лавкам у нас не сидело». Моя жена Мария не была даже беременна. Мы жили в Москве в «сталинской» пятиэтажке напротив многочисленных корпусов раскинувшегося машиностроительного завода.
По меркам того времени он был чрезмерно огромным, а еще головным предприятием номер один, в состав которого входили: завод в Курске ― двадцатый и другой ― третий, находящийся в Саратове. Мы для народного хозяйства производили подшипники. Подобных заводов в стране, под названием СССР, было аж двадцать восемь.
В нашем объединении трудилось, не меньше двадцати тысяч человек. Это у нас, его работников, всегда вызывало чувство гордости. В настоящее время нашего объединения уже нет, оно в девяностые годы развалилось. Нет и завода. От него остался один цех, именуется он предприятием, но уже не первым, еле сводит концы с концами и что-то даже выпускает, правда, не в том количестве, не той номенклатуры и уже не того качества.
От завода наш жилой квартал отделяла широкая защитная полоса из кленов, лип, тополей и других деревьев, не считая по периметру всяких там зарослей кустарников уже выродившейся, скрюченной от ветров и морозов сирени и желтой стриженой акации. Все это было огорожено литой из чугуна невысокой черной декоративной решеткой, возможно, изготовленной в литейном цехе на нашем предприятии.
На небольшой площадке в середине аллеи, хорошо видимой из верхних окон не только нашего дома, но и заводоуправления, стоял гранитный памятник, скорбящей Матери, символизирующей тысячи женщин, потерявших в Великую отечественную войну своих сыновей. От нее по обе стороны на массивных плитах из того же материала были начертаны золотом списки, не вернувшихся домой защитников родины. Это были бывшие работники завода, героически защищавшие нашу страну от скопищ извергов-варваров фашиствующей Европы.
Нам, в коммунальной квартире была предоставлена большая просторная комната. Мария, когда мы однажды, не в один заход, затащили в нее все свои вещи, выставив их у самого порога, глубоко вздохнула. Затем, она, окинув быстрым взглядом пустое пространство со свеж оклеенными обоями и окрашенными коричневой краской полами, еще слегка источаемыми «аромат» ― ацетона, не удержалась и тут же вдруг с разочарованием, громко воскликнула:
