Полицейская машина стояла перед главным входом прямо посреди школьного двора, между обшарпанными скамейками и слегка завалившимся на бок столом для пинг-понга. Я сидел на ступеньках, рассматривал потухшие мигалки на крыше автомобиля и слизывал кровь с разбитой губы.
Третий вызов полиции за полгода. Я побил собственный рекорд. Адреналин схлынул, как волна после прибоя, оставляя после себя только бессилие и притупившуюся злость.
– Слушай, чувак, может, свалим отсюда? – Йоханн присел рядом.
Друг слегка толкнул меня локтем, чтобы я подвинулся, и выдохнул в лицо облако сигаретного дыма. Я скривился от мерзкого запаха. Когда-нибудь я выбью из этого низкорослого придурка привычку курить.
– Они знают, где я живу. Либо сейчас заберут в полицейский участок, либо из дома. Разницы никакой…
Йоханн глубоко затянулся, тоже уставившись на полицейскую машину.
– Думаешь, тебя посадят?
Я пожал плечами.
– Вряд ли. Скорее, отправят на общественные работы.
– Я могу попросить родителей вступиться за тебя, – неуверенно протянул Йоханн. – Не знаю, что это даст, но можно попробовать.
Его родители были замечательными людьми. Шестнадцать лет назад они, этнические немцы, бросили всех и вся в родной Сибири и переехали в Германию, чтобы дать единственному сыну шанс на лучшее будущее. Но, вырванные из родной среды, они так толком и не прижились, крутились среди таких же поздних переселенцев и большую часть времени говорили по-русски. Плохо представляю, каково им было на первых порах. Я полгода провел в приемной семье, лишенный всего, что любил, и мне хватило этого опыта на целую жизнь.
– Не впутывай их в мои проблемы. Я накосячил, мне и расхлебывать.
Ради Йоханна они бы сказали что угодно. Даже что это они набили морду Свену и разнесли в щепки школьные шкафчики.
Дверь за спиной распахнулась, и я медленно обернулся. Майк, огромный широкоплечий полицейский в темно-синей форме и с пышными черными усами, хмуро уставился сначала на меня, потом на Йоханна и в итоге задержал взгляд на сигарете, зажатой между зубами друга. И молчал так до тех пор, пока сигарета не оказалась на холодной земле, припорошенной снегом.
– Убери потом окурок, – сказал Майк и повернулся ко мне. – Никлас – за мной.
Я кивнул Йоханну на прощанье и пошел к машине. Развалился без приглашения на переднем сиденье и стал ждать, когда Майк займет место водителя. Все как и два года назад, когда он приехал за мной в школу, чтобы объявить о смерти своего напарника. Моего отца. Только сегодня Майк точно не будет со мной сюсюкать.
Но вот он захлопнул дверь, пристегнулся и косо посмотрел на меня. Я закатил глаза, защелкнул свой ремень безопасности и демонстративно подергал за него. Зануда. Мы выехали с территории школы, влились в поток машин на одной из главных улиц Любека, а буря все не начиналась. Майк угрюмо смотрел на дорогу, вцепившись в руль. Карие глаза сузились до щелочек, темная щетина не скрывала красных пятен гнева на щеках. Он был недоволен мной. Но я сам все понимал, незачем наказывать меня молчанием, как маленького ребенка. Спустя минут десять я не выдержал.
– Если тебе нечего сказать, то останови машину, я выйду.
Майк так резко вдарил по тормозам, что в нас чуть не врезался идущий позади «Фольксваген». Полицейская машина затарахтела и запрыгала, шины противно заскрипели об асфальт. Я быстро выставил ладони вперед, чтобы не стукнуться лбом о бортовую панель.
– Водительские права тебе подарили вместе с полицейской формой? – съязвил я.
Распрямился и потянулся, чтобы отстегнуть ремень безопасности, но тут же замер, когда Майк замахнулся. Я не вжал голову в плечи, а с вызовом посмотрел ему в глаза. Затрещиной меня не испугаешь. И все лучше, чем дебильное молчание. Но прошло еще одно мгновение, и Майк махнул на меня рукой, отвернулся и вновь нажал на газ. Мы двинулись по набережной Траве прочь от той части города, где находился его полицейский участок. Я почувствовал странную смесь облегчения и стыда.
– Вроде взрослый парень, а мозгов кот наплакал, – сказал Майк, качая головой. – Ты что думаешь, тебя за красивые глаза на спортивную программу в полицейскую академию возьмут? Да черта с два, Ник! Знаешь, сколько ребят пытаются туда прорваться? Сотни человек на одно место! Помимо спортивных достижений нужно иметь хорошее личное дело, рекомендации учителей и нормальный аттестат. А у тебя одна драка за другой! Порча школьного имущества! Третий вызов за полгода! Третий!
С каждым словом его голос становился громче, и я снова начал заводиться.
– Сам знаю! – ощетинился я.
Полицейская академия была моим единственным шансом на нормальное будущее. Я горел академической греблей, любовь к которой мне привил отец, а шансов заниматься ей на профессиональной основе имелось всего два: в университете или в полицейской академии. На студенческую стипендию я не проживу, даже на то, чтобы снимать квартиру, не хватит, да и оценки оставляли желать лучшего. А вот в академии действовала специальная федеральная программа для спортсменов: хорошее финансирование и учебный план позволяли готовиться к Олимпийским играм, параллельно получая профессию полицейского и отличную зарплату. Идеальный вариант для таких нищебродов, как я.
