1.
Катя.
Столица манила меня давно. Ещё в школьном возрасте, когда мы с классом приезжали сюда на экскурсию, Москва поразила меня своим великолепием. Это был настоящий калейдоскоп: люди, машины, сверкающие витрины, архитектурные ансамбли, площади, переулочки… Мне всё это понравилось безумно!
Я училась в своём маленьком городке, в педагогическом универе, на учителя начальных классов. Являлась отличницей и активисткой, поэтому, прошлой весной меня отправили на ежегодный студенческий слёт в Москве.
Пять дней в столице просто взорвали мой провинциальный мозг, я словно выпала из реальности и попала в сказку: бешеный ритм жизни, внимание обаятельных парней к моей скромной персоне, ночная жизнь Москвы…
Ночную московскую жизнь мне продемонстрировал мой бывший одноклассник, а ныне — лучший друг Костик. Хотя, правильнее было бы назвать Костика «своей лучшей подружкой». Дело в том, что он был геем. Нет, не подумайте, что это слащавый жеманный дрыщ. С виду это был очень даже привлекательный мальчик: высокий, русоволосый, с зачётной подкаченной фигуркой, обаятельной улыбкой и чистым взглядом небесно-голубых глаз. За словом в карман не лез, да и «втащить» мог без проблем особо наглым. Девичья мечта!
Но вот что сделаешь, девушки ему были пофиг. Это он понял лет в пятнадцать: ни их поцелуи-ласки, ни фотки их в стиле «ню» его не заводили. Зато фото парней с рельефными мышцами вызывали у него восторг. Костик прекрасно рисовал, и у него были кучи рисунков с мускулистыми фигурами парней, в трусах, в полотенце, в джинсах с низкой посадкой…
Костик учился в медицинском, жил в квартире у своей тётушки, одинокой бизнес-леди, которая всё знала о своём любимом племянничке, хранила его тайну от родственников, и даже тактично исчезала из дома, если у Костика намечалось свидание. Да-да, в Москве взгляды на геев более демократичны, поэтому-то Костян и рванул сюда.
Дружить с Костиком было удовольствием: мы могли ходить с ним за ручку, под ручку, в обнимочку, я спокойно могла переодеться при нём, сесть к нему на колени, пожаловаться на боль в «эти» дни. Он мог дать мне дельный совет, проанализировав ситуацию «по-мужски». Мы понимали друг друга с полуслова, с ним было легко и интересно. И когда он после выпускного свалил в Москву, мне стало так пусто и одиноко без него. Общение в соцсетях и по телефону не заменяло живой разговор.
— Всё! Я решил! Переводишься в столичный вуз на следующий год, — вещал он мне во время весеннего слёта. — Я найду тебе квартиру, отнесу документы в вуз. Тебе останется только посадить свою шикарную задницу в самолёт до Москвы в конце августа.
«К Костику» мои родители меня отпустили без разговоров!
— Ответственный и серьёзный парень, хорошая была бы пара для тебя, Катюша!
Ага, знали бы вы!
Жить в общаге я отказалась сразу: эта разгульная жизнь меня не прельщала. Тётушку Костика тоже не хотелось обременять. И Костян нашёл мне квартиру с бабушкой-хозяйкой, договорился обо всём, и в конце августа уже встречал меня в аэропорту.
Нина Петровна, шустрая и энергичная бабулька, мне понравилась сразу, впрочем, как и я ей. Да и квартира была супер! В середине — гостиная с кухней, а по обе стороны от неё — наши с бабушкой спальни. В моей комнате — двухспальная кровать, шкаф, трельяж, стол и стул. Довольно уютненько. Костик умничка.
Пару вечеров мы с бабушкой Ниной провели за душевными разговорами о том-о сём под пирожки с клубничным джемом и ароматный чай. А через неделю она сорвалась к своей сестре в Рязанскую область: та сломала ногу, и её многочисленное хозяйство осталось без присмотра.
— Ох, баб Нин, как же я тут буду без Вас?! Ничего ж не знаю, всего боюсь, Костька тоже не всегда свободен, — испугалась я.
— Катюш, к тебе внучек мой, Никитушка, переедет из общаги, не переживай. Он тоже на втором курсе университета, на адвоката учится, скромный тихий мальчик, вы подружитесь, — пообещала бабушка.
И свалила в туман.
Вернее, в Рязань.
2.
Никита.
Ну вот прям зашибись учебный год начался! Ждал его, словно соловей лета! Скорее хотелось свалить в Москву из своей Рязани. Да даже и не в Москву, в общагу хотелось, снова хлебнуть распутной вольной жизни, по которой я так соскучился за каникулы в родительском доме. Здесь приходилось играть роль непьющего-некурящего ботана. Помните, в фильме одном за завтраком сидит приличная семья, мама спрашивает у сыночка:
— А что вы сейчас репетируете в оркестре?
— Гайдн, — отвечает аккуратно причёсанный сын, в рубашечке, в кардиганчике, — опус номер восемь для скрипки с виолончелью.
А потом этот ботан идёт в свою комнату, надевает свободную рубашку в клетку, отклеивает пластырь с шеи, а там — татуха! И идёт репетировать, только не Гайдна, а сладенькие песенки бойз-бэнда.
Так вот, это моя жизнь. При родителях я — примерный студент Никита. А в московской общаге — тот ещё хмырь Кисон: пивко, вискарик, кальянчик, девочки, секс…
Погремуха «Кисон» у меня от фамилии Киссицкий.
У меня ведь бабуля в Москве живёт, она ухаживала за какой-то своей бывшей одноклассницей, которая удачно вышла замуж за москвича и овдовела. Детей и родных у этой одноклассницы не было, поэтому, тяжело заболев, она попросила поухаживать за ней мою бабулю, за право наследования квартиры. Там уже была последняя стадия онкологии. Полгода она прожила. А потом бабушка стала москвичкой. Она у меня шустрая: сразу стала сдавать комнату студентам, а сама еще подрабатывала.
