Уважаемые друзья, у вас в руках переизданная книга «Алоха». Честно сказать, я не помню, в какой ситуации у меня в голове возник сюжет этой истории, который в процессе написания нашел свое развитие, но я хорошо помню, как один из моих друзей, прочитав первую версию книги, в своем отзыве написал о том, что помимо того, что сюжет показался ему достаточно интересным, он был опечален тем, что рассказ оказался не таким продолжительным, насколько он бы хотел. Я тогда еще подумал о возможности написания продолжения в виде повести или даже романа с уже полюбившимися героями, но прошло время и, выпустив расширенное переиздание «Сварог», я также решил сделать и с «Алоха».
В новой версии книги я попытался раскрыть характеры и мотивы поведения героев, поведать некие параллельные истории о персонажах, возможно даже способствующие изменению к ним своего отношения.
Я считаю, что самое сильное чувство, которое способен испытывать человек это – любовь. Оно даже сильнее ненависти, ведь если ты по-настоящему любишь, то со временем сможешь простить человеку многое, а скорее даже всё. К тому же, любовь окрыляет, позволяя чувствовать себя самыми счастливыми людьми на всей земле. Но необходимо понимать, что это чувство коварно и способно также причинить мучительную душевную боль, ведь если чувства оказались безответными, это повлечет за собой драму, без преувеличения, вселенского масштаба. В своей книге, я постарался рассказать вам о чувствах и эмоциях людей, в сердцах которых поселилась любовь. Но помимо возникшего своеобразного микрокосма между влюбленной парой, есть и окружающая действительность, способная внести существенные корректировки в любые человеческие планы. Пройдут ли они эти испытания, смогут ли сберечь всю теплоту и нежность своих чувств, вы узнаете, прочитав эту книгу.
Проверьте свой билет и чемодан на наличие крема для загара, ведь мы направляемся на Гавайи, которые абсолютно оправдано многие люди называют раем на земле.
Если вы думаете, что приключения опасны, попробуйте рутину – это смертельно.
Пауло Коэльо
Белоснежный самолет стремительно разгонялся по взлетно-посадочной полосе, и, когда скорость перевалила за двести километров в час, его шасси оторвались от земли и «железная птица» устремилась вверх, приближаясь с каждой минутой всё ближе к облакам. Я всегда катастрофически тяжело переносил авиаперелеты, и поэтому сейчас, как обычно в этих ситуациях, сидел, вжавшись в своё кресло, стараясь не шевелиться.
– Грин, ты что боишься? – с ехидной улыбкой спросил Грэг, – мой приятель еще с колледжа, который внешне был достаточно внушителен, чего нельзя было сказать о его юморе и чувстве такта по отношению к окружающим.
– Совсем немного, – ответил я, стараясь при этом внешне изобразить максимальную расслабленность. Видимо, у меня это не очень правдоподобно получилось, так как Грэг после моих слов залился громким гортанным смехом, который порой был очень некстати. Я посмотрел на него, мысленно призывая заканчивать c шутками, но он продолжал смеяться, повторяя мои слова, коверкая мой голос и кривляясь:
– Совсем немного…, да точно, самую малость!
Я перевел взгляд от Грэга на иллюминатор, через который, взглянув не землю, увидел аэропорт Далласа, продолжавший от нас отдаляться. Вскоре, почувствовав, что к горлу подкатил тошнотворный комок, я спешно отвернулся от иллюминатора в надежде, что, если сидеть ровно и смотреть только перед собой, станет легче. Я злился на ситуацию, ведь мне и так было не по себе, а тут еще этот тупица Грэг не успокаивался и продолжал надо мной смеяться.
Вообще, Грэг был хорошим парнем, хоть порой мне и хотелось заехать ему в челюсть. Он с самого раннего детства воспитывался в строгих правилах, которые навязывали ему родители, в особенности отец – офицер вооруженных сил. Однажды, когда его отец был в очередной командировке в Ираке, у них в доме раздался телефонный звонок. Мама в тот раз сама подошла к телефону, и Грэг потом рассказывал, что на всю жизнь запомнил, тот момент, когда улыбка на лице матери сменилась скорбной маской. Через некоторое время после похорон отца, Грэг вдруг понял, что теперь ему не грозит судьба военного человека, которую без малейшего шанса к обсуждению обещал его отец. Хоть мать и пыталась вернуть контроль над ним, Грэга уже никто не мог остановить, и он пошел во все тяжкие, включая беспорядочный секс и наркотики. Я тогда, как мог, пытался переубедить его вернуться к нормальной жизни, но он меня не слушал, лишь повторяя: «Я теперь свободный человек и могу сам принимать решения!»
Не знаю, как бы закончил свою жизнь Грэг, если бы не гибель его матери, которую сбил на машине какой-то обкуренный подросток в тот момент, когда она в очередной раз ходила по неблагоприятным местам, разыскивая своего сына-наркомана. С тех страшных событий прошло уже достаточно много времени, но они кардинально повлияли на Грэга, и порой мне кажется, что он стал абсолютно другим человеком: тем, с которым, к сожалению, стало не очень приятно проводить время.
– Грин, ты там хоть дышишь? – спросил Грэг, пытаясь перезапустить свою шутку с моим участием и выводя меня из раздумий в реальный мир.
