***
Город утопал в зелени, кроны деревьев соприкасались над дорогой, создавая прохладную тень.
А Тимофей, как всегда, опаздывал на свою любимую работу, и как доводилось чаще некуда, сейчас он пробегал сквозь оранжерейную аллею, расположенную притык к Москва-Сити, залетая в офис, в последнюю минуту, перед самым началом рабочего дня.
– Опять опоздал? – недовольно, но всё же как-то мягко и даже с иронией спросил его Артемий Андреевич, сидевший во главе стола совещательного кабинета, уже под завязку забитого другими сотрудниками.
Тимофей приходился уроженцем Новосибирска и уже более года жил в Москве, трудясь рекламным менеджером в компании Артемия Андреевича Лактионова. Он был очень благодарен ему, хотя бы за то, что тот взял его на работу, раскрыв в Тимофее талант, дав возможность нехило зарабатывать и стать тем самым, первым Москвичом, из всего своего семейного древа.
Артемий Андреевич совсем не одобрял его опозданий, но всё-таки отчасти был лоялен к Тимофею, так как не раз убеждался в его честности. Однажды, даже устроил ему проверку. Сговорил своих подчинённых подтолкнуть того на “халтурку”, на что тот ответил решительным отказом, даже узнав, какую сумму получит, если поучаствует.
– Да не трясись ты, как желе на выдаче, – сказал ему тогда Назар, – никто не узнает.
– Ну так если никто не узнает, идите, я вас не держу, и если уж на то пошло, я тоже ничего не знаю! – ответил ему Тимофей, разведя руками.
– Понимаешь, тут такое дело, ты уже в доле, следовательно, и в деле, – утвердительно заметил Назар, – ты же знаешь о нашем плане, так что всё…
– Ну, ведь я и не знаю, будете ли вы его исполнять, или просто придуриваетесь! – заявил он, – так что, я думаю, стоит закончить этот разговор.
Проверка была пройдена, но всё же Артемий Андреевич, мудро решил сохранить это в тайне.
– Чтоб не зазвездился, – сказал он позднее Назару, и остальным, фирменно улыбнувшись.
***
«Ах, как прекрасен Петербург, когда я там ни разу не был», – высветилось в рекомендациях на экране телефона Пелагеи, вызвав на её лице невольную улыбку.
Это был особый экземпляр человека, не поддающийся не то что бы логическому пониманию, а более космическому обоюдно внятному мнению. Ничего и никому не было понятно в её душе и в том числе и во внешности. По сути, внешне это была весьма милая двадцатичетырёхлетняя девушка среднего роста, с карими или голубыми глазами, а какими именно, наверно в зависимости от "фильтра". Обладающая квадратной формой лица, обрамлённой худыми, чуть выступающими скулами. Всегда с почти завитыми кучерявыми волосами, и в толи овальных, толи квадратных, толи полу квадратных – полуовальных очках. А фигура её говорила сама за себя следующее – «насколько всё же бывают люди худы – но стройны! Когда она в одежде, может казаться что ей так и идёт статус "кожа, да кости", а одень её во что-нибудь открытое, и всё окажется на своих местах, и никаких крайностей, а вполне стройные линии, укладывающиеся в аккурат столь весьма небольшого веса».
Пелагея в свою очередь была учителем английского в одном из наивысших институтов Санкт-Петербурга. При всём уважении и почтении старших коллег, эта работа уже немного наскучила её душе. Ей хотелось больше свободы, а нежели этого счастья, – ржаветь среди пыльных полок винтажного здания.
Этим утром, как и было обыденно в её жизни, Пелагея выгуливала свою собачку на мостовой, вдоль величественной Невы. Как вдруг со стороны реки прилетела какая-то страшная мушка, впечатавшись в правую линзу Полиных очков. Она тут же смахнула её, но та неугомонная букашка вовсе не собиралась униматься, и всем своим летучим поведением начала донимать Пелагею. Та в свою очередь начала отмахиваться из-за чего выронила из рук поводок, звонко ударившийся своим металлическим карабином об мощёную мостовую. Собачка тут же рванула вперёд, напрямик в сторону проезжей части.
– Белла, стой! – прокричала Поля взволнованно, и побежала за ней.
Этот маленький шпиц ещё никогда так быстро не бегал. Пелагея неслась со всех ног, чуть не сбивая встречных прохожих, совсем не способных додуматься помочь ей словить её собачку.
И вот, когда они оба, уже почти на равных достигли дороги, Белла вдруг повернула вправо и уже мелкой семенящей и бравой походкой продолжила свою прогулку на пешеходной дорожке, в отличие от своей хозяйки, что совсем не сумела затормозить, да ещё и вдобавок споткнулась об бордюр, чебурахнувшись посреди проезжей части, чуть не попав под колёса резво несущихся автомобилей, сальтанув на противоположную часть дороги.
И как только ей всё же удалось, наконец, мягко приземлиться, чуть ли не лицом, на очередной мощёный участок пешеходной зоны, с Поли слетели очки и как по льду махом проскользнули под заграждение, плюхнувшись в Неву, только и оставив свою владелицу на бренном берегу, смотреть, как её окуляры уносит течение, куда-то вдаль, вперёд, к приключениям, куда бы, с радостью, отправилась и сама Пелагея Фёдоровна.
А Белла тем временем, недолго думая, махая своим хвостиком, обернулась, взглянув на Полю, и тявкнув на свою хозяйку, поплелась дальше.
***
