Аполлон – в греческой мифологии бог Солнца и света, покровитель врачевания, искусств и стрельбы из лука. Сын Зевса, брат-близнец богини охоты Артемиды и отец бога медицины Асклепия. Известен как идеал мужской красоты. Основатель Дельфийского оракула и бог-прорицатель. Победил змея Пифона, за что, по одной из версий, был вынужден временно жить в изгнании в северной стране Гиперборее. Потомки Пифона обитали в священной роще Аполлона в Эпире, и их кротость считалась благоприятным знамением. Помогает предотвратить зло. Бог мудрости. Покровитель детства и молодости. Руководит переходом во взрослую жизнь.
Стикс – в греческой мифологии река, отделяющая землю, населенную живыми людьми, от царства мертвых. Олицетворение первобытного ужаса и мрака. Боги греческого пантеона клялись ее водами. Обладает магической силой и способна подарить неуязвимость. По преданию, водой из Стикса был отравлен Александр Македонский.
Коллективное бессознательное – в юнгианской психологии уровень бессознательного, общий для всего человечества. В коллективном бессознательном содержатся инстинкты и архетипы. Образы божеств, мифологических персонажей и героев художественных произведений также хранятся в этом отделе человеческой психики, к которому сознание может получать опосредованный доступ.
Он уже давно находился в таком состоянии. Полуразрушенный, он прятался за обширным маскировочным полотном, на котором был изображен фасад старинного здания. Ветер трепал полотно, посылая волну по его многометровой поверхности, но не нарушал целостности покрова и не позволял досужему взгляду проникнуть внутрь, под обвалившуюся штукатурку, в пустые лестничные пролеты, за черноту зиявших оконных проемов. Единственным элементом конструкции, выступавшим из-под маскировки, была чердачная крыша с круглым окном, расчлененным фигурным переплетом на части в виде цветка с симметрично расположенными лепестками. Присутствие этого призрака в центре маниакально застраивавшейся Москвы, где едва ли не каждый месяц разгорались скандалы в связи со сносом очередного памятника архитектуры, являлось, очевидно, парадоксом теории вероятностей. Проезжая мимо, Алекс всегда обращал на него внимание. Пока дом стоял на прежнем месте, ожидая то ли уничтожения, то ли реновации, он чувствовал, что и ему в жизни можно было ничего не менять.
Сегодня дом особенно одиноко вырисовывался на фоне заунывной февральской слякоти. Часы показывали 14:25, но солнце пряталось за облаками, и окружавший его урбанистический пейзаж был создан в строгой, приглушенной манере письма с преобладающим использованием таких материалов, как пепел и слезы ангелов.
В ожидании зеленого сигнала Алекс смотрел на декоративный занавес дома, выходившего прямо на перекресток. Природная склонность характера и профессиональная деформация, действуя сообща, заставляли его фантазировать, что находилось под ним, причем не только в будничной современной статике, но и в динамике исторической перспективы. Он ничего о нем не знал. Здание не было очевидной достопримечательностью. Чья-то усадьба, может быть, доходный дом. Давались ли там балы, плелись ли государственные интриги, планировались ли убийства? Кто встретил там любовь, а кто разгадал, наконец, секрет устройства вселенной? Чего дом не увидел до сих пор и кого он ждет до последнего вздоха, пытаясь удержать биение жизни в полуистлевшем теле? Светофор распахнул зеленый глаз, и Алекс двинулся вперед, бросая взгляды на дом в зеркало заднего вида.
Рискуя опоздать к клиенту, он свернул с Верхней Сыромятнической на Земляной вал и поехал к офису длинным путем.
“Депрессия, как и было сказано”, – услужливо подсказал внутренний знаток МКБ-104.
Ему не хотелось покидать комфорт салона, выбираться из знакомой скорлупы в пронизанную ветром действительность общего пользования. Круговая дорога, подобно змее, кусавшей себя за хвост, очерчивала таившийся за границами сознания хаос.
