12 августа 2146 года. Пассажирский космолифт №4, город Ельчимо, Евросипония.
Дмитрий нервно поглядывает на табло космолифта. Архаичный жидкокристаллический прямоугольник показывает актуальную скорость «700 км/ч» и обратный отсчёт до прибытия на орбиту – 40 минут и 39 секунд. Последний час кажется невыносимо долгим – на пределе каждая минута и каждый вздох. Мысли Дмитрия наполнились тяжестью.
40 минут и 34 секунды – может, не стоило в это лезть?
40 минут и 30 секунд – с другой стороны, долги сами себя не оплатят.
40 минут и 23 секунды – и к тому же это будет интересно.
40 минут и 19 секунд – вечный сон нельзя считать забвением, если мне будет весело?
40 минут и 16 секунд – насколько проект оправдает своё название?
40 минут и 12 секунд – надо бы не забыть приклеить стикеры на уголок терминала, если там будет место.
Немыслимое количество времени в замкнутом пространстве начинает утомлять и сводить с ума.
«Мы уже построили поселения на Марсе и Луне, отправили колонистов к Альфе Центавра, изобрели наноботов и создали сверхразум, так какого хрена я сорок часов лечу на простую земную орбиту?» – подумал Дмитрий.
Просторная кремовая кабинка бизнес-класса напоминает комнату лимба. Здесь генерируются мысли, перед глазами пролетает жизнь и сворачивается в тессеракт самопознания. Табло – одна из его граней. Архаичное. Жидкокристаллическое. В абсолютной тишине становится заметно, как оно едва пощёлкивает. Дмитрий представил, как насекомоподобная сущность за стеклом нажимает маленькими лапками на выпуклую механическую кнопку «Enter».
И так. Каждую. Минуту.
Программисты шутки ради добавили этот звук или ему только мерещится? Живут ли в космолифте тараканы? В робо-раковине, робо-кухне, за бамбуковым матрасом?
«Клац».
Кажется, осталось меньше 30 минут. Как странно ощущается их протяжённость: она намного больше, чем полгода в «Стабильности».
Месяц за месяцем в огне и дедлайнах. День за днём от бумажек до букашек. А теперь минута за минутой перед собственными мыслями.
Будет ли бездействие смотрителей раздражать Квант? Звуки осциллографа, шум вентиляции, редкие мыслительные сигналы на его станции. Насколько он обучен эмоциональной сенсорике? Может ли он злиться, раздражаться? Дмитрий был один из тех, кто проектировал эмоции. Невозможно быть чутким к просьбам людей, если нервная система не замечает легких колебаний – когда стучат, мычат, дребезжат.
Так или иначе, глобальную систему запустили на орбиту Земли в момент очередной угрозы ядерной эскалации. Цель Кванта – предотвращать катастрофы. Содействовать людям. Предлагать варианты. Но кому хватит духу доверить компьютеру судьбы людей без внешнего контроля? Поэтому сюда отправили экспедицию так называемых смотрителей, среди коллег просто «эникейщиков», которые в момент дилеммы должны нажимать на нужные кнопки: Esc или Enter.
Дмитрий отхлебнул из банки газировки «Каждово».
Сигнал от Кванта посылается напрямую на эпигенетический чип, а наноботы выступают ассемблером между двоичным и нуклеотидным кодом. Такого функционала у аугментаций изначально не предполагалось, но его развитие стало само собой разумеющимся в наши дни. Таким чипом обладает большинство людей на Земле, кроме жителей тех стран, до которых эти технологии не дошли.
Квант будет четко следовать всем заложенным в него программам и командам, сможет направить и подтолкнуть людей к стабильности, единству и развитию науки и техники, поможет человечеству стать лучше. Он проконтролирует показатели счастья во всех точках планеты, а также подскажет государственным лидерам, в какую сторону двигаться дальше.
«Кажется, я уже нахожусь в радиусе тест-системы», – подумал Дмитрий, почесав затылок.
Космонавты прошли строгий отбор в потенциально бессрочную миссию. Они в основном состоят из людей без близких родственников, либо подписавшие на них завещание. Возвращение на Землю или в любую другую колонию без веской причины не предусмотрено. Разумеется, в комплексе есть спасательные капсулы, но их активация обесточивает Квант. Это было задумано, чтобы смотрители не покинули корабль, оставив человечество на произвол искусственного интеллекта.
Дмитрий немного слышал о своих новых коллегах. Антонида Вайвид – помощница ведущего разработчика Марка Михайлова и идейная вдохновительница проекта. Рудольф Кадлец – ещё один доброволец из отдела военных разработок. И если у Дмитрия Рыбникова и Антониды не было семьи, то у Рудольфа есть сын. Это выгодно отличало его, так как потомкам последнего полагалась компенсация вплоть до пятого колена.
«Да уж, родитель, ушедший за хлебом в космический маркет на бесконечное число лет», – подумал он. – «А кто были мои родители?».
Сибирский городок Южно-Енисейск. Бэбибокс. Вместе с младенцем в ящике был нейрофон с различными параметрами сканирования: от точного времени рождения, 20 часов и 4 минут 14 ноября 2118 года, до генетических мутаций и предрасположенностей.
«Я не просил тебя напоминать об этом, Квант», – по спине Дмитрия побежал холодок.
«Надо внести уточняющие правки, чтобы ты не лез к нам в голову настолько неожиданно и навязчиво», – сообразил он. – «Или всё решает расстояние до комплекса?».
