Начало
–Идут, – парнишка лет десяти разлегшись в траве на пустыре рядом с ним, от нетерпения изъелозил весь пятачок под собой, – Идут, Этор, – все не унимался он и закономерно получил тычок под ребра от высокого мальца, что лежал рядом и всматривался между стеблями травы, силясь увидеть приближающихся.
–Молчи, Асар, выдашь нас – молись богам, – прошептал парень стараясь угомонить своего товарища.
Этору было уже двенадцать, он был высок и худощав, но жилист и хорошо развит. Волосы его были иссиня черного цвета и ярко голубые глаза, как у мамы. От отца, здоровенного и коренастого он взял только тяжелые кости и не менее тяжелую руку, что позволило ему стать одним из самых крепких кулачников на их улочке Ясной. А учитывая его гибкость и верткость, то и равных ему почти не было во всем квартале.
Парень был довольно сообразительным и один из немногих местных детей был обучен и грамоте и счету, да и вообще бабушка и мама уделяли много времени своему любимому чаду. Бабка Аглая была при жизни известной на весь околоток травницей, к которой очередями выстраивались местные при любой болезни. Ушла она когда Этору было восемь и это стало для него одним из самых горестных событий. Бабушку он любил, не смотря на то, что она обладала довольно склочным характером и острым языком. Внука она тоже привечала, обучала и всегда подсказывала, не ленясь отвечая на тысячу детских почему? Особо ей нравилось что мальчонка любил смотреть за ее работой, травница и лекарка, почти алхимик, бабушка Аглая знала многое. И как смешивать травы, и в каких пропорциях, и как все это сварить. И не только лекарское, что впрочем было их с внуком тайной. Этор впитывал эти знания как губка, впрочем как и любые науки, что они с мамой вбивали в его светлую головку и не могли нарадоваться обучаемости и сообразительности ребенка.
Мама ушла через два года после бабушки, подхватив болезнь, которую не в силах были излечить народные методы и лекарские травы. Зараза быстро выпила ее силы и Талила ушла тихо мирно в своей кровати, выдав последние напутствия единственному сыночку. Ее смерть стала для него еще большей катастрофой и детской травмой, от которой помог отойти лишь острый на язык дед Вагот, их сосед пьяница, всю жизнь проведший в королевской армии и выживший в многочисленных боях и сражениях, а теперь приобрел на свои скудные накопления крохотный домик и обосновался в квартальчике из которого когда то и вырос.
После смерти бабушки и мамы Этор остался с отцом наедине и только тогда понял насколько они чужие друг другу люди. Парень не смог вспомнить ни одного момента, когда бы отец ему чем то помогал или советовал, не помнил чтобы он качал его маленького на руках. Вообще ничего, как будто его и не было. Всю домашнюю и добрую обстановку в семье создавали бабушка и мама, а отец был лишь каким то придатком, неизвестно за какие качества выбранным его мамой. Так и жили они с ним как чужие люди, отец работал кожевником и после смерти жены начал прикладываться к дешевому вину и дерьмовому пиву. Впрочем мальца не бил и голодом не морил, сын же все таки, хотя о чем с ним общаться не знал, да и не хотел. Вообще себя не ощущая родителем и за кого то ответственным.
Вот и оказалось что Этор предоставлен сам себе, бабушка и мама многому его научили, так что умом и сообразительностью он давно перерос местных мальцов. Отцу его помощь была не нужна, так что он подрабатывал в дневное время помогая мастеру Эдиру с починкой обуви для местной голытьбы. А все остальное время свободное от работы, шнырял с местными сорванцами по улицам, ну и бились конечно с соседями с других.
Как говаривал дед Вагот, так было и во времена его юности, улицы всегда сходились друг против друга, почесывая свои кулаки о морды и бока соседей. Извечное противостояние неизвестно с чего начавшееся и не собирающееся заканчиваться.
Сейчас парни их улочки лежали в засаде поджидая соседей с улицы Корневой, Этору как то удалось подловить одного из центровых этой улочки за совсем не потребным действом, тот подглядывал из кустов за женщинами в бане у соседа. Застуканный перепугался, за подобное сосед мог запросто высечь, рука его была тяжела, поэтому понурив голову согласился постукивать на своих если они что замыслят.
Вот потому они и лежали по кустам и схоронкам, стукачок напел что их ребятня решила проучить наглецов с Ясной и топала дружной ватагой на их пустырь, на котором местные обустроились проводя кучу времени, играя в игры и просто балдея от ничегонеделания. Этор распределил своих, бой должен быть быстрым и принести бескомпромиссную победу. Часть с ним во главе отвлекут соседей лобовой атакой, а остальные разделенные на три группы ударят в тыл и во фланги. Его слушались, по большей части потому что парень был умен и справедлив, ну и еще бил так, что драться с ним не хотелось. Даже своим прилетало если чудить начинали, особенно больно стало после того как Этор зачастил к деду Ваготу, он его привечал и давал советы как лучше драться и как правильно развиваться.
Вереница почти таких же мальцов как сами, затормозив, скапливалась перед поворотом на их пустырь, старшие раздавали тихие команды, готовясь наброситься на ничего не знающих соседей. Такие же как они, и одеты в видавшие виды холщовые одежды, и обуви на большей части нет, благо холода еще не пришли, и чего им неймется? Чего постоянно дерутся? Этого Этор не знал и искать первопричины не собирался.
