С новосельем меня! Добротный двухэтажный дом-терем был построен быстро. За две недели! И было кого за это благодарить. И этот человек, вернее, эта персона, жаждала от меня благодарности. Но что же делать, чем отблагодарить? Деньги – банально, себя подарить нельзя, сотрусь, если всем, кому признателен, буду дариться. Так что достаточно было большого человеческого…
– Спасибо, Мария Александровна, уверен, что ваш батюшка гордился бы вами, – сказал я.
Это было явно не то, чего ждала девушка. Но ее территория, как сказали бы в будущем, во френдзоне.
– Это мне многого не стоило. Вы обрисовали проект дома добротно, а Семен с Потапом просто молодцы… Столько мужиков организовать, – скромничала Мария.
– Толпой и батьку бить легче, как в этих краях говорят, – усмехнулся я.
– Никогда не слышала такой присказки. Как, впрочем, не слышала и тех песен, что вы пели…
Маша в какой-то момент сама окунулась в операционные процессы строительства в усадьбе, и, видимо, в ее акваланге оказалось достаточно кислорода, если девушка так и не выныривает. Как знать, может, проснулись гены, или ранее наслушалась и насмотрелась на отцовской работе. Так или иначе, дочка архитектора точно разбирается в чертежах, трижды поправляла мои художества, настаивая на том, что вот так дом может просесть, а вот так – накрениться.
И я думал пристроить Садовую как учительницу или, на крайний случай, швею? Впрочем, знавал я в прошлом одного матёрого бандита, чей отец – полицейский. Все вокруг удивлялись, как такое может быть, пока этого полицейского не взяли на убийстве коллеги. Может, и проститутка может унаследовать талант своего отца и разбираться в строительстве? Видимо, может.
Маша теперь взялась за строительство беседок и других сооружений для будущего бала. Праздник этот должны запомнить, и получится он либо фееричным, либо полным провалом. Нет, только успех, нельзя себя заряжать на неудачи.
– Отчего более не музицируете, Алексей Петрович? Или… я смущаю вас, и вы делаете это, дождавшись, когда я уйду? – видимо, почувствовав мою некую слабину, замешанную на благодарности, Маша вновь решила поднять этот тонкий вопрос.
Да, я более и не пел. Вспоминал песни, переделывал их под современные реалии, если нужно было, но гитару не брал в руки, да и некогда было. Днем работа, ночью… работы еще больше, так как готовиться к акции возмездия приходилось тайком. Спасался я от сонливости разве только тем, что спал в обед полтора часа. Сейчас не до песен, скорее, станешь на Луну выть. Или про Луну петь. Только не Борьки Моисеева «Голубую Луну», тут не поймут подобную шутку.
– Вы молчите… Не хотите об этом говорить – воля ваша. Тогда давайте обсудим проект городка, – уже деловым тоном сказала дочь покойного главного губернского архитектора.
– Опять? Может быть, там уже всё ясно? – с улыбкой взмолился я.
И вновь бумага, карандаш и споры чуть ли не с пеной у рта. Маша взялась за проект рьяно, будто бы ей предложили построить город мечты. У нее было своё видение, и она от него не отступала, так что дискуссия наша казалась мне бесконечной, хоть и продуктивной.
– Я могу остаться у вас сегодня на ночь? – спросила Мария Александровна, как бы между прочим.
– Нет! – моментально ответил я.
– Я не нарушу ваш покой, но войдите в мое положение – мне более часа добираться до любезного Емельяна Даниловича, который приютил меня. Время нынче же уже к ночи клонится. Я не хотела бы вас обременять, но… – Маша посмотрела на меня щенячьими глазами.
Признаться, тут я несколько растерялся. Проблема заключалась не в том, что я каким-то образом опасаюсь оставаться наедине с Машей. Самое главное состояло в том, что у меня на эту ночь были серьёзные планы. Настолько серьёзные, что никто, абсолютно никто не должен был знать о факте моего отсутствия дома, а уж тем более о том, что я под покровом тьмы покинул территорию поместья, а после вернулся.
Уже больше двух недель я предпринимал всевозможные действия, готовясь к акции возмездия. Суд, долги? С этим я справлюсь. Пепелище на месте дома? Хорошо, соседушка, поиграем! Я собирал информацию по Жебокрицкому, его привычках. Мне нужно было знать, что он делает и в какое время.
И вот я уверился, что сам помещик во время посевной дома находиться не должен. Именно в это время он всегда выезжал на встречу со каким-то своим товарищем, и они отправлялись то ли на охоту, то ли ещё куда-то. Это рассказал мне крестный, Матвей Иванович. История такая повторялась каждый год и была известна всем в округе.
Это, кстати, весьма хорошо характеризовало Жебокрицкого как помещика. В тот момент, когда, нужно находиться в поместье и контролировать посевную, он будто сбегает, игнорирует свои обязанности, уезжает куда-то гулять.
От крестьян соседа я понял, что все крепостные Жебокрицкого ждут того дня и часа, когда хозяин уедет, как, наверное, в будущем народ ждёт Нового Года, а в современном мире – Рождества или Пасхи. Они готовятся даже отмечать день отъезда. Меня убеждали, что последние пять лет только так обстоят дела, и ничего и никогда не менялось.
Теперь я смотрел на Марию Садовую и размышлял. Красивая же девка, умная… Не была бы… Но брак – это очень важный момент и тут девица должна быть с хорошей репутацией, да и выгодной партией. А так, когда поматросил и бросил? Так у Маши есть сердце и его разбивать не хочу и не буду, тем более, что она показывает свою полезность.
