***
Повозка покачивалась, все блестело от солнца: трава вдоль дороги, сама дорога, маленькие подвижные облака. Рядом сидела Вера, сияя солнечным золотом. Светлая, нежная, с застывшей кукольной улыбкой. Она сидела необычайно прямо, встряхивая белокурыми волосами, когда под колеса подворачивался камешек и вся поклажа слегка подскакивала, и смотрела вперед прекрасными стеклянными глазами. Март точно знал: она видела все.
Иногда Март оборачивался и через плечо смотрел на остальных. Они выглядывали из корзины, млели от яркого света. Глубина лесного океана пульсировала в шелесте, дышала, двигалась волнами. С новой волной веселый гул насекомых нарастал, прокатываясь, и отдаляясь, замирал. Марту так сладко захотелось спать; сон вместе с вместе с солнцем, бежавшим по листьям золотистой волной, подхватил его и, покачивая, понес куда-то. Он видел во сне любимую игру: снова расставил кубики зрительными рядами и положил полукруглую дощечку сцены на два плоских камня. Ему стало казаться, что он отправился в это путешествие один.
Тут в сон ворвалась гулкая тревожная нота: снилась Вера, лица и рук не видно, лишь ее золотистый затылок. Март смотрел на него, и в нем росло чувство тревоги, вытеснило сон, и он, неловко спрыгнув с телеги, окликнул ее. Вера вздрогнула и обернулась.
И тут что-то оглушительно просвистело над головой. Март подскочил в надежде поймать его, вытянул руку, но нет: оно промелькнуло и падает – и он не снаружи, не в стороне, а в самом центре этого падения.
Когда он проснулся, было все так же жарко, повозка не двигалась. Март перебрался во вкрадчивую мягкую тень большого дерева у дороги. Солнечный луч пробился сквозь листву и расположился на расставленных кубиках в первом ряду. "Первый зритель", – улыбнулся Март.
Он потянулся за корзиной с игрушками, но на прежнем месте ее не было. Взволнованно оглянувшись, увидел ее на земле неподалеку от места, где стояла телега, огромная, как во сне. Пожав плечами, Март двинулся к ней. Воздух кругом будто плавился, переливаясь и звеня от жары. Глаза застилал какой-то туман, идти было трудно. Пришлось остановиться и еще раз осмотреться. Кругом творились странные вещи: колесо телеги, рядом с которым он стоял, возвышалось над ним, как гора, а обычная трава покачивалась над головой и наклоняла к нему свои зеленые остроносые побеги. Корзина была пуста, коробка перевернулась и потеряла крышку. Она была совсем близко, белея в траве, и скоро Март подошел к ней. Крышка валялась поодаль, и вся компания рассыпалась по траве. В глазах защипало – он зажмурился и потряс головой.
Ближе всех к нему лежал Мак, плюшевый осел. Март бережно приподнял его и не узнал – тот смотрел на него абсолютно живыми любопытными глазами.
Глубоко вздохнув от изумления, он отпустил его и сел рядом. Остальных не надо было собирать с травы – они поднимались сами, неловко ворочая неподвижными прежде лапами. Наконец поднявшись, кто на четыре ноги, кто на две, они неумело зашагали навстречу друг другу.
Первым подал голос Мак. Голос был мягкий, и весело было смотреть, как шевелятся ворсинки на морде, когда он произносит слова.
Марио, серебряный барабанщик, тоже сказал свое "здравствуй". Голос был резковатый, но Марту он очень понравился. Вера сидела немного в стороне,
он подошел к ней. Она подала розовую гладкую ручку и улыбнулась. Март помог ей подняться и замер от восхищения: до чего хороша, в ярком красном платье с удивительными сияющими светлыми волосами.
Совершенно новый волшебный мир окружал его, и хочешь не хочешь он был его частью. «Увидеть его со всех сторон, рассмотреть получше», – подумал Март и побежал следом за желанием, торопясь ухватить его за загривок. Махнув рукой всем, кто сидел возле телеги: «Подождите, я скоро», он зашагал к реке.
«Увидеть, какая она сейчас и каков берег…» Цветы. Никогда еще Март не смотрел на них так жадно, нежно, ловя новые удивительные черты. Солнце было таким, как всегда. Может быть, немного лукавее обычного, но все же милый знакомый огненный глаз ни капли не изменился. Оно заливало сиянием реку, купало каждую крошечную волну в текучем переливчатом свете. Река подросла, и камни, загоравшие на берегу, вытянулись и окрепли. Он сел на песок возле воды. У самой кромки лежал камень, глаза его были закрыты, но у него были и глаза, и плотно сжатые губы, и морщинки-складки от носа к губам. Не молодой камень, солидный и взрослый.
Кивнув камню, но не решившись вступить с ним в разговор, Март встал и медленно пошел обратно к лужайке, где лежала коробка. Они расселись на траве и выжидающе смотрели на него, смешные, слегка потрепанные, шитая белыми нитками компания. В отдалении он заметил фигуру на фоне листвы. Он узнал в ней угловатую фигуру Марио. Март взял его за руку и повел к середине сцены…
***
Перевернутая коробка воплотилась в театр. Были найдены обрывки разноцветной ткани, из которых получился пестрый занавес. В самой коробке было столько места, что кроме сцены здесь помещались и комнаты, где «знакомые лица», если можно так выразиться, изо дня в день окружали его. Только смотрели они теперь немного сверху вниз. Поначалу это показалось очень забавным: чтобы обнять за шею Мака, приходилось вытягивать руки вверх. Было ли это восхитительно или страшно почти невозможно оказалось понять.
