БаЮчки. Лекарство для радости

Иллюстратор Олеся Чистякова

© Ирина Петрова, 2024

© Олеся Чистякова, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0060-2049-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Есть в моем внутреннем пространстве где-то сбоку от сердца особе место. Место, где живут и резвятся Баючки. Они любят радость, это их среда обитания, поэтому я смеюсь, когда пишу их. Напишу фразу и жду – если радость поднимается из глубин, растекается улыбкой или прорывается хохотком, значит все верно, правильные слова.

Впервые Баючки появились в июле 2021 года и продолжали рождаться почти до конца 2022 года. А затем попросились в книжку – бумажную, с рисунками и в твердой красочной обложке. И вот теперь книжка в ваших руках. Листайте, читайте, радуйтесь.

А я пока займусь еще одним веселым делом, буду каждую Баючку голосом наговаривать, звуковую книжку записывать. И будут тогда мои Баючки не только на страницах резвиться, но еще и разговаривать с вами, смешить да настроение поднимать.

И пусть всем нам будет хорошо.

А разрешу-ка я себе всё!

Пускай моё всё разгуляется, растопырется и пойдет в пляс.

Эх-ма! Гони-лети заигрывай, душа дорогая, разрешалки выданы столетние – выпендривайся, куражься и восторгайся ежечасно, пока не надоест.

Пой!

А не хошь петь, так вой заоблачно, туда за небосферы повыше голоси.

Не трусь.

Песни то все равно получатся. Кривенькие, маленькие, а все ж свои, нутряные, улыбчивые. Покувыркаешься с ними в рукавах, повалякаешься в травах и топанькай домой, буквочки калякать.

А вот гундосить не надобно, зря это. Брось маяться. Мозго-выносилку выключай живее, пусть передохнёт пару годков, а там глядишь и передохнет. И еще поучилку заглуши, жужжит противно, мыслишками паутинными обматывает незаметно, придушивает ласково, а ведь мечтает погубить разрешалку, зараза эдакая.

Айда лучше обнимашки плодить, они такие мяккие да тепленькие, прыгают радостно прямо в руки, хохочут да щекотятся. От них словеса куражиться начинают и сами по себе в баючки-почемучки складываются.

А что, живым существам нравится такое, так то.

Пряными вечерами солнышком ласковым укроешься, с ума сползешь и растечешься улыбчиво. Усядешься у оконца, сердечко распахнешь и давай округу созерцать. А по-над ней красота как мамочка родная распускается, далями волнистыми течет-растекается, цветомузыкой щебечет, ветерком забавляется, на птичьем да заячьем самовыражается.

Накатят внезапно поленюшки-развалюшки ласковые, уложат на боковую, колыбельные замурчат-замяукают, так и зажмуришься от нежности да начнешь подпевать тихонько. Хорошо-то как!

И даже если приползут внезапно говорилки пустозвонные, запрещалка вредоносная да осуждалка недовольная, начнут жизни правильной учить, «так не можно» приговаривать да лентяйкою обзывать, – гони напрочь окаянных, выпроваживай поскорее, платками размахивая.

А если будут тормозить да цепляться, свою правду гнуть да хитрить, припугни бестолковых громко: «Вот сейчас разрешалка придёт и вам тявкалки-то надерёт!»

Разрешалка она у нас такая, мягкая да боевая, кого хошь отпугнет.

Так что бери скорее разрешалочку под ручку и выходи на просторы мировые, с песнею залихватской.

Можно-можно, ешь пирожно!

А почему, спросишь удивляясь с улыбкою, почему так?

А потому что можно всё, так и знай.

А ты боязку-то не боиссь.

Она всегда будет.

Колючим солдатиком приставлена, сторожит-оберегает, потрясывает. Службу-недружбу вынашивает, скотинка служанкина, куда ж ее выгонешь.

Трудновыносимо, говоришь?

Ага, так.

Середёнку жамкает, коленки заворачивает, боязка эдакая, грудь кулачным боем стукает, в животе минами взрывается. Ты ее не пускаешь, хорохоришься, а она набок валит, трясучку накидывает, поди удержись!

Окаянная да потная, боюссина-несуссина.

Вот, думаешь, в колыбельку б юрк, а лучше б к маме в животик упрятаться. Насовсем и верно.

Ан фи-к.

Жизнекрутилка толкает, живи, мол, не трусь.

Попыхаешь малость, да дальше ползёшь, ковылкаешься.

Боязку под мышку и айда передом. Поделом да пуром.

Пробьемся да справимся, вот и песня вся.

Юк-юк!

Ладненько, оторву.

Снуют таммки ужно, сокоряют.

А васьни путешениют.

Путешение бывает осказное.

Ухлое, но такое никого не оброляет.

А вот чуманкое сильно всем ага, ажукает.

Потому и надо их непремательно обрыван. От этого они снуют восхитутельно, млодозают тоненько.

И мне тоже хороро.

Брависю. Хляп-хляпушу.

А вам оборван?

И понесется скоро как водолед и стукнется мраком в суть, по-над речью запоется.

Скажи, как получить живое?

Почему не дышит мертвое?

Устало, наверное. Маялось много долго – стухло. Воск весь вышел. Пух, и нет никого. Только