«Никогда не сдавайся и не унывай. Ты только набираешь разбег перед взлетом, — любил повторять мой папа, — лично я до сих пор уверен: лучшее ждет меня впереди!»Мне нравится эта фраза. Вспоминаю ее, когда удача отворачивается и все летит из рук, и реальность не кажется такой уж безрадостной.Я стараюсь во всем находить положительные моменты. Ради памяти папы.— Яна, готова? — Мама стучится в дверь, но я не отвечаю, с недоверием пялясь на отражение в зеркальной створке шкафа-купе.На мне синее платье с пышной юбкой, едва прикрывающее колени, и туфли на шпильке. Русые волосы заплетены колоском.Мамина дурацкая затея.Она настаивала на блеске для губ и легком макияже, но я взвилась в истерике и отказалась наотрез.В глазах напротив мечется безысходность. Я бы все отдала, лишь бы этого вечера не было!Задерживаю дыхание, на секунду зажмуриваюсь и улыбаюсь папиной бесшабашной улыбкой.— Готова, мам! Уже иду!Мама ждет в прихожей — нарядная и ослепительно красивая; в отличие от моих, ее глаза излучают тихий свет.— Вот и замечательно. Игорь уже ждет.Вслед за мамой спускаюсь по гулким ступеням и выхожу из подъезда, но ноги не слушаются — не привыкли к каблукам.Обычно я их не ношу. Как и платья. Как и косы-колоски.Завидев нас, Игорь выбирается из авто и скалится во все тридцать два зуба. Он целует маму, раскрывает перед ней переднюю дверцу, оборачивается в поисках меня, но я проворно убегаю и ныряю на заднее сиденье.В салоне пахнет дорогими сигаретами, ароматизатором воздуха и парфюмом с нотками мускуса. Запах постороннего чужака.Чувства ощетиниваются в тревоге, снова хочется слинять, но я не имею права портить сегодняшний вечер. Молчать, кивать и не отсвечивать — идеальный вариант моего поведения, который устраивает всех.Повернув ключ, Игорь заводит мотор, изящно проводит пальцем по сенсорному экрану, ловит волну маминой любимой радиостанции и посылает маме загадочный взгляд.С тоской отмечаю, насколько она счастлива...Еще бы, ведь Игорь словно сошел с обложки журнала. Он младше мамы на пару лет, никогда не был женат, имеет весьма прибыльный бизнес. Окружил маму вниманием и заботой и как родную принял ее дочь-подростка.Шумно вздыхаю и вжимаюсь в коричневую кожу спинки.В апреле он ездил по делам в Прагу, и мы с мамой были приглашены «скрасить его серые будни». Тогда я в первый раз побывала в другой стране — неделю гуляла по людным площадям и тихим улочкам, а все повседневные беды и проблемы оставались где-то далеко, казалось, будто они и вовсе случились не со мной.Впервые за долгое время я видела маму веселой.Мне не нравилось, что Игорь появился в нашей жизни, перевернул ее вверх дном и превратил маму в вечно летающую в облаках инфантильную дурочку, но, глядя на нее тогда, я сдалась и простила ему занудство, навязчивые нравоучения и попытки поиграть в «примерного папочку».И вот теперь сижу на заднем сиденье дорогого авто в платье и туфлях.Шепот невидимого певца доносится из динамиков. Прислушавшись, узнаю песню и шевелю губами, повторяя знакомые с детства слова.За запотевшими окнами моросит дождь, уличные фонари распускаются желтыми цветками, прохожие перепрыгивают ручьи и лужи под разноцветными грибами зонтов.Мы едем в самый дорогой ресторан в городе, и разочарование отзывается болью в желудке.Этим вечером Игорь сделает маме предложение, и она его, естественно, примет.И моя реальность сойдет с привычных рельсов.Нет, школа останется прежней, к единственной подруге Зое при желании я смогу добраться за двадцать минут, у меня даже сохранятся ключи от старой двушки в кирпичной пятиэтажке. Но место жительства сменится на просторные апартаменты в центре города, семья приобретет статус полной, а в моей жизни появится человек, который навсегда изменит ее.А пока я беззвучно пою глупую песню, смотрю на преобразившуюся маму и изо всех сил стараюсь не впадать в уныние.***
С головокружительной высоты открываются виды на разноцветные горки детской площадки, пустую стоянку внутри двора и окна соседних многоэтажных монстров. Шум летнего утра заглушает нарастающий гул: прищурившись, я нахожу в мучительно прозрачном небе его источник — серебристый самолет, раскинувший стальные крылья.Июньское солнце нещадно палит. На лбу проступают капли пота, ладони прилипают к пластику подоконника. Я завидую счастливцам, улетающим из раскаленного города к соленым морям или прохладным озерам, о которых так часто рассказывал папа.Он много путешествовал, и когда-то давно, еще до моего рождения, успел побывать в разных удивительных местах.А я провожу каникулы в своей новой, огромной и неуютной комнате, и с каждым днем все сильнее, до воя, тоскую по прошлому.Тогда я была наивней и меньше, а мама не работала так фанатично и все свободное время проводила со мной. Тогда у меня было увлечение и лучший друг — папа. Тогда я могла смеяться, общаться с Зоей, ходить по дому в пижаме и чувствовать себя как дома, не боясь нарваться на цепкий взгляд маминого мужа.Мы живем на новом месте всего месяц, но он кажется мне нескончаемым тревожным сном.Самолет уплывает за облако, исчезает из поля зрения, а я возвращаюсь к ноутбуку, открываю окно диалога и несколько секунд раздумываю над фразой.«Зоя, прости. Я действительно не могу пригласить тебя. Этот Игорь — полный придурок. Давай лучше в парк сходим?»С тоской листаю наши сообщения и вздыхаю.«Ты зазналась? Больше не хочешь общаться? Не зовешь в гости, потому что у тебя теперь есть все, а я остаюсь в нашей дыре?» — после этого предложения от Зои прилетают лишь короткие «да» и «нет». Теперь моя подруга либо отвечает односложно, либо вообще игнорит меня.Что ж, ее можно понять.Мы шестнадцать лет жили по соседству, делились самыми сокровенными секретами и последней подушечкой жвачки. А сейчас я под разными предлогами отказываю ей в возможности посмотреть на эти опостылевшие до одури апартаменты изнутри.И доводы, что мама и Игорь будут против, не прокатывают.Зоя не верит, что мама могла настолько сильно измениться и что душка Игорь на самом деле вовсе не такой милый, каким умеет казаться.Я не ожидаю ответа от подруги, но на сей раз он приходит... И отправляет меня в нокдаун.«Ян, не получится. Меня Марик в кино позвал».Судорожно перечитываю сообщение еще несколько раз, но смысл остается прежним.Зоя ведет речь о парне, который безнадежно нравится мне с первого класса.Мы вместе учились в музыкалке, но он всегда держался особняком. Просто завести с ним разговор мне было не под силу — при нем я отчаянно трусила, трусила так, что переставала чувствовать собственное тело. Присутствие Марика выталкивало меня за грань отчаяния — щеки краснели, язык немел, беспомощный мозг тупел. Зоя знала. Утешала и помогала как могла: подстраивала встречи, плела интриги, пускала слухи для того, чтобы сблизить нас. Но ничего не получалось: он не велся, не обращал внимания, не задерживал на мне взгляд. У меня опустились руки, а безответная любовь точила внутренности, словно смертельная болезнь.Зоя выросла и стала красивой, настоящей Барби с пластиком вместо сердца. Общение с Мариком всегда давалось ей легко, а моя уверенность, что рано или поздно у них все срастется, превратилась в паранойю. Я часто наблюдала за ними в перерывах между занятиями и с ужасом ждала дурных новостей.Дождалась. Зоя и Марик идут в кино. Вдвоем.Их свидание все равно стало громом среди ясного неба. Или гулом самолета, улетевшего еще одной мечтой за облака.Слезы льются из глаз, я никак не могу привести дыхание в норму.«Ладно. Желаю хорошо провести время», — быстро набираю и, шмыгая носом, захлопываю ноутбук.Я хорошо знаю, почему она поступает так.Я же теперь «живу в роскоши», а она — нет...Шок пульсирует в груди и выжигает ее изнутри, пальцы дрожат, я рискую упасть в обморок и откидываюсь на гладкий подлокотник дивана.Хреново. Боже, как мне хреново.Вот так просто меня предал последний друг. Если, конечно, он у меня вообще хоть когда-то был.***Просыпаюсь на все том же скользком неудобном диване, и тяжкие воспоминания мутью отравляют все живое. На белых стенах застыли красные пятна солнечных бликов и длинные синие тени. Должно быть, спала я довольно долго.Дико хочется есть, а еще — поговорить с кем-нибудь. Вывалить на кого-то все свои беды, получить дельный совет, от которого слезы мгновенно высохнут, а улыбка вернется на законное место. Жаль, что мама на такое не способна.В прихожей щелкает замок, звенят ключи, взвизгивают молнии.Продираю глаза, хлопаю себя по щекам, морально готовлюсь к вечернему ужину в кругу новой семьи — странной чужой отстраненной мамы и ее занудного избранника с идиотским чувством юмора.Но голосов за дверью не слышно — шаги и возня сменяются шумом воды и насвистыванием незатейливого мотивчика.Выхожу из комнаты и в темноте бреду к кухонному проему.— Привет! Как прошел день? Чем занималась? — вдохновенно и бодро интересуется Игорь, за спиной загорается голубоватый холодный свет.Вздрагиваю от неожиданности, оглядываюсь, и ноги слабеют.Вальяжно подперев накачанным плечом стену, Игорь мерзко скалится — с волос стекает вода, от голого торса исходит пар. Вокруг его бедер обернуто махровое полотенце.Не знаю, норма ли это. Папа не жил с нами, но едва ли я могу представить его разгуливающим по квартире в таком виде. Быстро отвожу взгляд.— Привет... — с трудом шевелю пересохшим языком и отступаю назад, больно прижимаясь лопатками к покрытию из каменной крошки, — а где мама?— Мама задерживается, будет поздно. Дома только мы. Вдвоем.Игорь направляется ко мне, скалится еще шире, будто не понимая, что смешно сейчас только ему. Задев меня скользким локтем, протискивается на кухню и вразвалочку подходит к холодильнику.Ужас щекочет пятки, я пулей срываюсь с места, прячусь в сумраке комнаты и не могу отдышаться. Забиваюсь в самый дальний угол кровати, превращаюсь в тень, лишь глаза не мигая гипнотизируют дверную ручку.Она не поворачивается, никто не пытается войти, но меня ощутимо трясет.В напряженной тишине хлопает входная дверь, раздается приглушенный голос мамы, и волна облегчения превращает тело в вату.***
