Бегущие по волнам. Сборник номинантов литературной премии им. А .С. Грина

Полдень. Пора подкрепить силы, выпить чашечку крепко сваренного кофе и проститься с милой испанской Коста-Бланкой. Завтра в дорогу, Родина ждёт! Впрочем, ждёт ли – один из насущных вопросов моего чемоданного настроения.

Останавливаю машину у знакомого ресторанчика. Мне нравится его архитектурное решение – развитый эркер нависает над песчаной косой многокилометрового пляжа. Этакий «архитектурный аллюр», рассчитанный на то, чтобы вызвать у подвыпившего посетителя ощущение полёта над морем.

Захожу. Ресторан увлекает беззаботным воркованием кофейной машинки и полдневной ленностью официантов. Их можно понять. Вот-вот наступит вечер, и молчаливая территория наполнится гудом праздных гуляк. С первым выстрелом Реймской шампани ресторанный эркер вздрогнет, «отдаст швартовы» и поплывёт над водой, как облако, нарушая гулкую тишину моря суматошными возгласами посетителей «небесной ресторации».

Пока же испанский «общепит» пуст. Несколько чаек копошатся по соседству, выискивая крошки. Откуда в Испании крошки!

Перевожу взгляд на линию берега. Вдоль кромки воды, плотно, едва не толкая друг друга, расположились рыбаки. То тут, то там в рыбацкой шеренге возникает оживление, и счастливчик снимает с волны дивное серебристое дорадо.

Мальчик лет семи взбирается на отвесный валун и весело кличет мать, желая продемонстрировать ей своё отчаянное геройство. В это время внушительный вал спрессованной влаги отделяется от морской пучины, подпрыгивает на мелководье и обрушивается водопадом пенных струй на валун с зазевавшимся мальчуганом.

Ужас! Клокочущее месиво подхватывает ребёнка, стаскивает с валуна и роняет прямо в воду в метре от кромки берега. Мать, как тигрица, в прыжке хватает дитя и отбегает в сторону. Звериная повадка матери не напрасна. На валун обрушивается другая волна. Она распускает по песчаной отмели свои когтистые пенные лапы и ищет маленького человечка. Видимо, предыдущая проказница успела сообщить ей о возможности поживиться.

Стая рыбаков устремляется к валуну, но, убедившись, что мать крепко держит дитя в руках, выравнивает строй и продолжает прерванное дело.

Я облегчённо вздыхаю. Меня занимает мысль о том, как консервативны природные множества. К примеру, рыбаки нарушают структуру моря. Хитростью и разного рода приспособлениями они выманивают из воды серебристых обитателей лагуны. Море в свою очередь пытается компенсировать вынужденные потери: топит корабли и рыщет добычу на берегу.

Я вспоминаю, как упруго колыхнулась рыбацкая шеренга в ответ на стремление водной стихии завладеть мальчиком.

Выходит, несмотря на все наши внутренние разногласия, каждый человек – не самодостаточная единица (сам для себя), но некий номерной элемент общечеловеческой конструкции – стаи. И если не тебе, но другому члену стаи грозит опасность, – она грозит всей стае, а значит, и тебе тоже.

«Тогда почему русские так лениво откликаются на нужды друг друга? – думаю я. – Неужели мы так велики, что можем позволить себе не ценить внутренние связи? Выходит, собрать русичей воедино способна только война или иная гибельная метаморфоза?»

«Нет! – говорит история. – Для возрождения русского самосознания достаточно свежей (азартной!) национальной идеи».

Москва, двухкомнатная квартира на Шаболовке. Поздний час. Ты смотришь телевизор и… думаешь обо мне. Мысленно вглядываюсь в гостиную. Всё, как в день нашего последнего разговора.

Господи, до чего тяжело отслаиваться, одолевать барьеры и прыгать на подножку уходящего поезда или улетающего самолета! Стремиться туда, где нет ничего из того, что привычно, дорого и привлекательно… Ведь мы бросаемся в будущее, не успев насладиться настоящим! Да, мы расстались. Нас расслоили безобидные на вид обстоятельства: работа, друзья, риски. Но разве это хоть что-нибудь объясняет?..