1. Пролог
Горло пересохло и саднит от боли. Несколько ночей я рыдала в камере следственного изолятора, кричала и требовала отпустить меня, потому что я невиновна.
Моя вина лишь в одном – пришла в офис совсем не в подходящее время и застукала мужа с другой.
Павел отреагировал не так, как это делает изменивший человек – он сразу перешёл к угрозам, а уже на следующий день на моих запястьях застегнули ледяные металлические браслеты.
И суд так быстро назначили, аж можно диву даться. И далась бы, не знай я, что всё это оплатили, как и мой приговор.
Глаза болят от слёз. Наверное, они ужасно распухли, но я не смотрелась в зеркало. Плевать, как выгляжу, ведь слушать меня всё равно никто не станет. Только адвокат пытается доказать мою правоту, приводит аргументы, старается сделать хоть что-то, но его не слушают.
Судья ухмыляется, лихорадочно подсчитывая в голове, куда потратит деньги моего мужа. Скоро бывшего. Я очень надеюсь, что тянуть он не станет и сам же поторопится развестись со мной. Пусть с ней семью строит теперь, а мне такое «добро» и близко не нужно.
Если бы ещё неделю назад кто-то сказал, что Золотарев изменяет мне и посадит на скамью подсудимых, я бы плюнула в рожу, но не сейчас. Пропустив через себя эту уничтожающую, болезненную правду, я думаю, как выкручиваться.
Судья удаляется для вынесения приговора. Муж окидывает меня взглядом довольной твари. Он гордится, как умно провернул всё, свесив свои ошибки на неугодную жену. Идеальные черты его лица искажаются омерзительной ухмылкой, которую хочется стереть смачной оплеухой, но я держусь. Меня к нему близко не подпустят, да и наматывать себе срок побольше желанием не горю. Мне ведь не дадут срок? Меня выпустят же?
- Екатерина, мы будем обжаловать решение, каким бы оно сейчас ни было, - говорит адвокат, пытаясь успокоить меня. – Ваша мама слишком дорога мне, и я сделаю всё, чтобы добиться хотя бы условного срока для вас.
Адвокат – мамин приятель. Вроде бы у них наклёвывается что-то большее, но пока загадывать рано. Поможет ли мне мужчина? Он пару дней назад говорил, что докажет мою невиновность, а теперь уже перешёл к условному сроку.
Смеяться хочется, но я держусь.
Полицейские предлагают выйти из зала, но я отрицательно мотаю головой.
Меня держат даже сейчас в наручниках, словно я людей терзала и убивала, а не прохожу по делу о мошенничестве, которого не совершала. Что у них было? Какие доказательства? Вероятно, какие-то муженьку удалось представить, раз теперь я на скамье подсудимых… должно же быть что-то кроме взятки?
- Как тебе твоя новая роль, Мышка? – спрашивает муж, приблизившись ко мне.
От него несёт табаком и мятой. Противное сочетание, у меня от него желудок сжимается. Отвожу взгляд в сторону, игнорируя присутствие мужчины. Если не сдержусь и расцарапаю ему рожу, судья точно не погладит меня по головке.
Пусть любуется моей беспомощностью, ведь настанет день, когда я поднимусь с колен. И я не оставлю ему ни единого шанса. Моя месть будет слишком жестокой. Я уничтожу этого человека за моё разбитое сердце. За позор, которому подверг меня. За каждую ухмылку. Заставлю его страдать.
- А ведь могла бы просто подписать все необходимые бумаги, тихонечко развестись со мной и не доводить до абсурда.
Могла бы? Да он мне пять минут на раздумья дал всего… А потом заявились полицейские. Подписать бумаги, где я отказываюсь от своей доли в бизнесе и от совместно нажитого имущества? А рожа у него не треснет? Нет… я бы на такое не пошла. Уж слишком многое было поднято моими руками. И ими же будет уничтожено.
Бывший выходит, а я так и остаюсь в зале, жду своего приговора, хоть и не надеюсь услышать что-то хорошее. Вскоре все возвращаются на свои места, и судья озвучивает решение. Его слова пригвождают меня, выбивают весь воздух из лёгких.
- Золоторева Екатерина Васильевна приговаривается к пяти годам лишения свободы.
Пять лет молодости?..
Потерять столько времени только потому, что зажравшаяся тварь устала от семейной жизни?
Нет…
Нет!
И нет!
Не бывать этому!
Я выйду раньше.
Обязательно выйду.
Адвокат говорит что-то, пытается меня успокоить, обещает обжаловать это решение и добиться более мягкой меры пресечения, а я встаю с места, покачиваюсь и смотрю на довольную физиономию Павла. Его зелёные глаза буквально искрятся от наслаждения. Нравится любоваться моим бессилием? Пусть запомнит этот момент, ведь больше он меня такой не увидит.
- Вы можете сказать своё последнее слово, - подталкивает судья.
Последнее слово? Ах да… я совсем забыла об этом.
- Конечно. Я скажу. Все мы знаем, что это заседание было представлением под предводительством одного богатого Карабаса. Так вот… Берегись, предатель! Рано или поздно я выйду. И я отомщу тебе. Видит Бог, твоя жизнь не будет сказкой, а сон не покажется райским отдыхом. Жди бумеранг, ведь когда ты бросаешь его, он прилетает назад и больно бьёт тебя по шее.
Адвокат спешит заставить меня замолчать, вокруг происходит что-то непонятное, и меня утаскивают в камеру. Я помню лишь то, что теряю там сознание, а прихожу в себя в сырой комнате, смутно похожей на больничную палату. Запах медикаментов и крыс перемешивается воедино, вызывая тошнотворный приступ. Меня тошнит, но я ничего не ела несколько дней, поэтому позывы ни к чему не приводят.
