Том напомнил, что приглашал меня на танцы, и мы договорились сходить в трактир «У Пенни» в ближайшем городке. Здесь три раза в неделю играли на флейтах и скрипках, и на танцы собирался окрестный люд. На танцы было принято принаряжаться – не так, как на большие торжества, но все-таки. У меня ничего нарядного не было. Казалось бы, у дочери вождя должно быть полно красивых платьев, но отец, поняв, что я безнадежна, давно решил на меня не тратиться. Я одевалась не богаче слуг – в немаркое, неброское, из самой дешевой шерсти. Все равно износится, испачкается, порвется – так что деньги переводить? Начав встречаться с Томом, я привела в порядок свои платья (они больше не напоминали тряпки, которыми только что мыли пол) и следила за тем, чтобы не выглядеть замарашкой. Но наряднее они от этого не стали. Мне заказали несколько платьев к приезду Рейниного жениха и на свадьбу, однако они не годились тоже – слишком дорогие. Пусть я и дочь вождя, покажись я в дешевом трактире разнаряженная в пух и прах, меня поднимут на смех. Да и наверняка заляпаю и испорчу дорогую вещь, а это значит – снова не избежать отцовской трепки.
Поразмыслив, я пошла в бывшую комнату матери и нырнула в сундуки со старой одеждой Рейны. Платья эти вышли из моды, но у нас этого никто не заметит. А уж носила их Рейна куда аккуратнее меня. Как следует покопавшись, я отыскала почти неношеное платье – темно-зеленое, как мох, из мягкой тонкой шерсти, с узорчатой вышивкой жемчужно-серым шелком по вороту и рукавам. С возрастом Рейна вытянулась и приобрела красивые округлости – любой из ее нынешних нарядов повис бы мне, как на доске, и волочился по полу. Но это платье ранних девичьих времен пришлось как раз впору.
- Что делаешь? – спросила Рейна, застав меня в тот момент, когда я, пытаясь обозреть себя с разных сторон, крутилась перед зеркалом.
Я объяснила: роюсь в старье – может, найдется что-то для меня подходящее.
- Красиво, - сказала Рейна и тут же подобралась: - Для него наряжаешься?
- А хоть бы и так, то что? – ответила я, собирая шали и платья, которые во время поисков раскидала по комнате.
- Не будь дурой, - сказала сестра. – Взгляни, ты сама на себя не похожа.
- Так может, оно и к лучшему? – отозвалась я. – Не припомню, чтобы вы с отцом хоть в чем-то меня одобряли.
- В самом деле веришь, что он женится на тебе? Да он просто соблазнит тебя и бросит!
- Ну, за этим он скорее нацелился бы на тебя, Рейна. Посмотри хорошенько: кто может быть заинтересован в том, чтобы меня соблазнять? Чего ты вообще к нему привязалась? Даже отец его разрешил ему общаться со мной.
- Ты неопытная девушка, а отец никогда не жил в городе. А я насмотрелась в столице на таких, как он. У него ни гордости, ни чести…
- Ну так и не встречайся с ним! А меня оставь в покое!
Мы враждебно уставились друг на друга.
- Упрямишься? – бросила Рейна. – Смотри, наплачешься из-за него.
- И с этим тоже к тебе. Когда ты в последний раз видела, чтобы я плакала?
- Как хочешь, - сказала сестра. – Только не говори потом, что я тебя не предупреждала.
***
«У Пенни» было небольшое, но уютное заведение, где по вечерам посреди зала освобождали пространство для танцев, потеснее составляя столы. За ними сидели компании и парочки – ужинали, беседовали, пили эль. Те, кто хотел танцевать, толпились у стены, дожидаясь музыки, которая позовет их в пляс, или пока на площадке станет побольше места. Музыканты располагались неподалеку от камина и наяривали от души.
Я знала хозяйку – ее, собственно, и звали Пенни. Она приветливо встретила нас, посадила за столик и принесла две кружки эля.
На этот раз меня позвал Том, но в любое время я могла бы, если хотела, прийти и одна. Это на важные приемы у господ следовало непременно являться парами. А сюда приходили все, кто хотел – для девушек и парней это была хорошая возможность с кем-нибудь познакомиться. Если же являлись парочками – вот как мы с Томом – танцевать лишь друг с дружкой обязательным не считалось. Любой мог поодиночке выйти в круг, чтобы присоединиться к общему танцу. Выходить с другими в пару было не особенно принято, но допустимо, если приглашающий испросит разрешения у обоих и не станет позволять себе лишнего. В конце концов, не все ловки в танцах – так почему один должен отказывать себе в удовольствии, если танцевать не умеет или не хочет другой?..
Только войдя, я почувствовала себя неловко. На нас глазели – и на то, как мы появились, и на то, как сидели за столом. Я все время чувствовала на себе эти взгляды. Больше ни на кого в зале не пялились так, как на нас. Я решила – это потому, что я, Безумная ведьма, которую все знали как чумазую задиру, явилась нарядная и причесанная, да еще и с парнем, который явно не был мне просто приятелем. Я решила не обращать внимания: пусть таращатся. Устанут глазеть.
Я знала, что Том не будет танцевать из-за своей хромоты, как он и предупреждал. Но мне было все равно, если я за весь вечер так и не выйду в круг. Я не считала себя любительницей танцев и охотно бы просто провела бы время с Томом, слушая музыку и касаясь под столом его колена своим. Но вышло так, что вскоре после того, как мы сели, меня пригласил парень, которого я видела здесь раньше – один из тех, с кем мы метали дротики и соревновались в борьбе на руках. Он звал меня не в пару, а в круг, и испросил у нас с Томом позволения весьма вежливо. Я вопросительно взглянула на Тома. Он ободряюще кивнул.
