Глава 1
Особые дети, особенности развития – это красиво звучит. Но только пока это не случается в твоей семье. И тогда вся красота, романтика, загадочность превращаются в боль и трагедию. Я работаю с детьми с особенностями развития много лет. Я детский психолог. Ко мне приходят семьи с самыми разными вопросами. Кто-то только пытается разобраться, почему ребенок отстает в развитии. А у кого-то уже поставлен диагноз: аутизм, шизофрения, умственная отсталость. Тогда нужны коррекционные занятия. Кто-то просит научить ребёнка играть или задаёт вопросы о том, как лучше общаться с детьми, как справиться со страхами и капризами. Одним детям получается помочь лишь отчасти, немного улучшив состояние. А у других со временем проблемы уходят почти полностью. Эти дети со временем смогут жить обычной жизнью. Но каждая история начинается не с ребёнка, она начинается со взрослых, которые рядом. И именно они, на самом деле, главные герои и персонажи, только от них зависит, куда дальше повернёт дорога и где она закончится. Этот дневник попал ко мне случайно, и история в нём – всего лишь один из десятков тех случаев, которые я вижу каждый день. В этой истории давно нет ничего нового и неизвестного для меня, но я всё равно возвращаюсь к ней раз за разом, хотя она заучена почти наизусть. Я развязываю верёвочные завязки на картонной папке со странными пятнами – как будто капнули водой на поверхность и не успели вытереть, размывшими чернила надписей, и снова перебираю лежащее в ней.
Обменная карта беременной:
Паспортные данные беременной – Кира Дмитриевна Васильева
Предварительная дата родов – 16 октября
Срок беременности на настоящий момент – 40 недель
Информация о предыдущих беременностях и абортах – отсутствует
Анамнез – без осложнений
Дневник Киры – именно так подписана старая тетрадь в клеёнчатой обложке, отслаивающейся от основы. Я провожу пальцами по гладкой поверхности и снова открываю первую страницу…
«Меня зовут Кира. Я и мой муж Саша ждём рождения первого ребёнка. Я начинаю вести этот дневник, чтобы не забыть ничего из первых лет жизни с нашим малышом. Мы уже даже выбрали имя – Серёжа. Сергей Александрович, по-моему, отлично! Девятый месяц. Вечером долго ворочаюсь, никак не могу удобно устроиться и уснуть. Дописываю ночью. Когда всё-таки удалось задремать, приснился кошмар: я иду по леске, натянутой между высотными домами, нога соскальзывает. Я падаю, просыпаюсь, сердце колотится. И вдруг понимаю: началось. А дальше – как у всех: схватить сумку, которая давно ждёт в коридоре, прыгнуть в машину, дышать ровно и глубоко на каждом светофоре, ритмичная боль, которая пугает и радует. Уже совсем скоро я увижу своего ребенка! Интересно, на кого он будет похож?»
Я отпиваю кофе, всматриваюсь в круглый, старательный почерк. Согласно статистике, большой процент родов сопровождается травмами. Самой тяжелой из родовых травм считается повреждение центральной нервной системы. Особенно опасны травмы головы, сопровождающиеся внутричерепными кровоизлияниями из-за механических воздействий и кислородного голодания плода. Последствия во многом зависят от того, в какой области мозга произошло кровоизлияние и до какой степени нарушено мозговое кровообращение. Получивший такие травмы ребёнок, как правило, сильно отстаёт в физическом и интеллектуальном развитии.
Глава 2
«16 октября
Пишу в послеродовой палате, если я не займу себя чем-нибудь, то свихнусь. С самого начала всё пошло не так. Я приехала в больницу, ко мне прицепили какие-то датчики, стали очень странно переглядываться. Но мне ничего не сказали. А я и не спрашивала, не до того было. Они же врачи, им виднее, разберутся. Я плохо помню сами роды. Кажется, они длились очень долго. Хотя было совсем не так больно, как я ждала. Дышала, как учили. Потом все собрались вокруг меня, орут что-то, с бешеной силой давят на живот. Дальше все темно, пощечина и холодная вода в лицо. Вообще не понятно, что происходит, и в ухо кричат: «Тужься!» Потом ребёнка не отдавали, крутили и рассматривали под яркими лампами. О чём-то тихо переговаривались, оборачивались на меня. Я спросила: «Почему он не кричит? Он живой?» Но меня, прикрыв простыней, быстро увезли на каталке в палату одну. Потом пришла пожилая врач, которая принимала у меня роды. «Не жилец… Будет овощ… Не забирайте, пишите отказ. Никогда не скажет «мама». А я слушала и не понимала. Овощ – это она о ком? Кто не проживет больше трех лет? Всё болело и не было сил ответить. Я только тихо сказала: «Нет, ни за что, я заберу его домой. Мы что-нибудь придумаем». Врач рявкнула: «Вы с ума сошли, не понимаете, на что идёте» и хлопнула изо всех сил дверью палаты, выходя. Как больно. Я и не знала, что бывает такая боль. Она так давит изнутри, что невозможно терпеть. Как будто не было анестезии. Я начала тихо выть, раскачиваясь из стороны в сторону. Прибежали врачи, долго пытались поймать руку, вкололи что-то. Глаза закрываются, очень хочу спать. Мне кажется, что продолжается мой ночной кошмар, я всё падаю, падаю и пробуждение не наступит никогда. Очень хочется спать, допишу потом…»
