1.
Дхаулагири – в переводе с непальского «Сверкающая гора». Горный массив в Гималаях входит в один из четырнадцати мировых восьмитысячников.
Так написано во всех источниках. А для нас, альпинистов, это один из четырнадцати маячков, которые надо попробовать достать. Как шутит Юрка, протяни руку и достанешь, ты же альпинист.
Маршрут, наверное, самый трудный, – может у кого-то другое мнение. Но «Сверкающую», или «Белую гору» Дхау, как мы ее называем между собой, можно в самом деле назвать горой невозврата. Безоблачная утренняя погода за считанные секунды сменится снегопадом с ураганным ветром, сносящим с ног.
И если идешь не в одной связке и расстояние больше ста метров, можно не успеть подстраховаться.
Все как в песне. «Не думай о секундах свысока», иначе эти секунды тоже не подумают о тебе.
Лавины и камнепады – здесь тоже обычное дело. И иногда они забирают с собой наших товарищей. Вон на кладбище, куда мы с Катей зашли, многие нашли свой последний приют в горах, их на кладбище нет, потому как их не достать из-под толщи льда и снега. И еще часто бывает, что из-за рельефа практически невозможно посадить вертолет. Это так и есть.
Но здесь мы столкнулись с тем, чего не видели до этого. Мы столкнулись с Бездной…
2.
Я – Арсений Копылович, мой близкий друг Юрка или для официальных сообщений: Юрий Юрьевич Земляникин, мастер-спорта и Катя – наша любимица, Екатерина Александровна Калинина, тоже мастер спорта, а еще душа команды, голос команды, как мы говорили, «колокольчик команды», красота команды.
Вот этим небольшим составом мы почти год готовились к восхождению на Дхаулагири. Без дополнительного кислорода и шерпов (опытных непальских проводников).
Где-то с 50-х годов прошлого века альпинисты начали штурмовать её, «Белую гору» Дхау. Много было подъемов, но много и ребят погибших. В основном из-за обморожения и падения в ледниковую трещину. Падали и на подъеме, и на спуске. И в одной связке и не в одной.
Даже был случай, когда на лагерь альпинистов сначала сошёл оползень, а потом началась снежная буря. К тому месту направили спасательный вертолёт, но всю группу альпинистов нашли уже мёртвыми. Несмотря на статистику смертей альпинистов (говорят, гибнет каждый пятый), не скрою, мы любили эту гору, как раз за ее капризный характер, ведь никогда не знаешь, разрешит она тебе восхождение или нет. Мы любили вплоть до того случая, до той проклятой высоты 6900, на которой я не могу объяснить, что произошло…, но мне показалось, что я заглянул в самую бездну, заглянул туда, куда не стоит заглядывать.
Я в мистику не верю. Хотя, если честно, то верю. Столько примет замечаешь на маршруте, даже до него. Но мне показалось, что тень этой бездны висела над нами с самого начала восхождения. Когда мы вышли из Лагеря-1, Катя оглянулась и сказала: «Сегодня странное самочувствие. Отчего-то и солнечно, и смутно на душе».
3.
Не могу понять свое состояние: стою на том месте, где только что была ты, и тебя нет. Даже будто твое тепло еще сохраняет этот воздух. Пытаюсь сконцентрироваться, но глаза скользят по следу, который оставила ты, и говорю себе, это не твой след, но тут же признаю – твой, но ты где-то удержалась, и ждешь «вертушку». Смотрю в одну сторону, пока местность не начинает расплываться в глазах, – концентрация внимания падает там, куда ведет след.
Чтобы совладать со своим моральным состоянием, чтобы «врубиться» в ситуацию, я слышу тебя, твой голос, твои слова «Ущипните меня, я лезу на восьмитысячник!» Значит, ты не так далеко, где-то рядом.
Чтобы вернуться в реальность, я начинаю разговор с тобой…
Ты зацепилась, все нормально. Ждем «вертушку».
А пока давай восстановим все, как было, я расскажу тебе, подробно, ничего не упуская, а ты расскажешь мне. Хорошо?
С рассветом мы вышли наверх из лагеря-1 на высоте 6200 метров. Через четыре с половиной часа достигли высоты 7150 метров.
7150 – это последний лагерь перед вершиной 8167. Я пришел первым, через четыре минуты поднялся Юрка. Еще минут через семь я вернулся за тобой. Увидел треккинговую палку, сразу что-то екнуло, но дальше опасения подтвердились, я увидел явные признаки следов скольжения по фирну. Может, показалось? Может, от ветра рисунок, – так я сначала предположил. Но опустился на колени, стал всматриваться и уже не говорил себе ничего. Теперь не надо было себя обманывать. Юрка тоже все понял. Мы пошли по следу вниз. Через 150 метров склон заканчивался сераками и ледопадом. Там склон стал намного круче.
Я дал сообщение: «Катя сорвалась. Нужен облет вертолета».
И посмотрел на небо, будто услышал «вертушку», и она сейчас заберет Катю. Но небо затянуло облаками. Нельзя ничего было разглядеть, да и какая вертушка через десять минут после сообщения.
Нас как накрыло, мы, честно говоря, уже знали, что с тобой что-то случилось. Тебя нет, что-то не то… Мы не верили в самое очевидное.
Мы собрали вещи и к ночи спустились в базовый лагерь. Ты могла упасть со склона.
Но падение – не значит смерть.
Нет, нет, давай, все сначала. Мы шли с небольшим интервалом друг за другом, ты сказала, что немного отстанешь. Я предупредил, мы не в одной связке, не отставай. Через 400 метров мы тебя можем не увидеть, не увеличивай расстояние.
