Хлопец спал, объятый сладкими грезами. А недалеко стоял вековой бор, укрытый туманным саваном в ночи.
Но вот взошло солнце, расстелив над сонным, едва пробудившимся лесом золотистые, белые, нежно-голубые покровы, будто обещая, что предстоящий день будет погожим.
Открыв веки и вдохнув глоток утренней свежести, малец вдруг заметил, что знакомый бор куда-то спрятался, исчез за густой пеленой. Сердце его встревожилось, и он начал роптать:
«А что, если за этой дымкой бора уж нет? Обидно будет – ведь он краше любого сада у хаты. Пойду-ка проведаю».
И он побежал. По дороге прохладная утренняя роса умыла его личико, лёгкий ветер раздул румянец, а солнце, отразившись в его глазах, словно в голубом роднике, позолотило тропинку, ведущую к дальним туманам, к самому бору.
Светило висело так низко, словно оно вот-вот сорвётся и покатится по земле. Хлопец бежал ему навстречу и смотрел прямо в это пылающее око, что мерцало сквозь розоватую дымку. И снова заныло в груди у него:
«А что, если оно сегодня и вовсе не подымется? Большая была бы потеря – ведь там, в вышине, такая благодать светит, аж глаза слепнут…»
Повеяло из чащи лесной сыроватой прохладой, будто сам бор хотел освежить его разгорячённый лоб. А солнце тем временем, рассыпав сноп золотых стрел, разрывало туманные пелены, что цеплялись за ветви, словно дымчатые покрывала.
Вошёл малец, обрадованный, под ещё дремлющие, неподвижные своды, а вокруг в прозрачной лесной тиши падали бриллиантовые слёзы росы. Они катились к его ногам, рассыпались по мшистым кочкам, по травинкам, ещё не отошедшим ото сна. Одна капля, сорвавшись сверху, подкатилась под листок и застыла хрустальным бликом на спелой, багровой ягоде.
