Говорить здесь о значении борьбы из-за Ливонии в судьбах Восточной Европы считаю делом излишним, ибо пришлось бы повторять то, что всем уже известно. Но позволю себе сказать несколько слов о характере своей работы. В науке допустима одна только точка зрения – научная, т. е. точка зрения истины; однако, к сожалению, в области социальных наук подняться на такую высоту весьма трудно. Тем не менее приблизиться к идеалу объективизма возможно путем монографических, детальных исследований, ставящих себе целью критическую проверку исторического материала. К таким исследованиям принадлежит и мое сочинение, или по крайней мере я желал придать ему такой характер.
В сочинении моем существуют, конечно, многие, притом большие недостатки и недочеты; я могу утверждать только одно с чистою совестью, что старался отыскать истину, но насколько к ней приблизился, не мне, понятно, судить об этом.
Меня утешает мысль, что если мое исследование имеет какое-нибудь научное значение, оно пригодится в каком-нибудь отношении для других исследователей, которые поведут дело далее, шире и глубже и создадут нечто совершенное.
Война Иоанна IV с Речью Посполитою из-за Ливонии была прервана при Сигизмунде Августе трехлетним перемирием, срок которому истекал к концу июня 1573 года[1]. Но интересы обоих государств были столь противоположны и отношения между ними до такой степени натянуты, что война могла возобновиться во всякое время, еще до истечения срока перемирию. Прекратилась собственно – да и то не вполне – только борьба на полях сражений, но борьба политическая и дипломатическая продолжалась с прежней силой.
Заключая перемирный договор с Речью Посполитою, Иоанн в то же время приводил в исполнение проект ливонского королевства, объявляя королем Ливонии герцога Магнуса на условиях вассальной зависимости[2]. Послы Сигизмунда-Августа, заключившие с Иоанном перемирие, донесли по своем возвращении об этом королю и вызвали в нем немалую тревогу, так как эта политическая комбинация направлена была против интересов Речи Посполитой[3]. Со своей стороны, Сигизмунд-Август прилагал все усилия к тому, чтобы уничтожить уже в самом зародыше московский флот на Балтийском море, что тогда называлось нарвскою навигациею, усматривая в ней большую опасность не только для Речи Посполитой, но и для всей Западной Европы[4].
В 1569 году он нанял к себе на службу каперов, которые должны были задерживать иностранные корабли, везшие в пределы московского государства какие бы то ни было товары[5]. На это король датский, сблизившийся с Иоанном Грозным, и его брат Магнус ответили заведением тоже каперских судов, которые не мало вреда причиняли торговым интересам Речи Посполитой, задерживая корабли, шедшие в польские гавани. Таким образом, на море война, собственно, как бы и не прекращалась[6].
Самое заключение перемирного договора сопровождалось обстоятельствами, которые могли повлечь за собою нарушение перемирия, а следовательно, и возобновление войны. Посольство Сигизмунда-Августа, ехавшее в Москву, от самой границы московского государства подвергалось оскорблениям со стороны московских приставов и их слуг и само платило им тем же. Прибыв в Москву, оно не застало там Иоанна: он не возвратился еще из своего путешествия в Новгород, где он произвел такую ужасную кровавую расправу. По возвращении царя в столицу послы были приняты сначала довольно радушно, но когда прибыл в Москву герцог Магнус, отношения Иоанна к польско-литовскому посольству изменились. Оно стало подвергаться различного рода оскорблениям, к чему, впрочем, и само подавало иногда повод, нанося обиды москвитянам. Царь приказывал бить посольскую свиту батогами и издевался над польскими обычаями[7]. Когда один из послов, литовский писарь Андрей Иванович Харитонович-Убринский[8], отказался принять царские подарки, считая их не соответствующими своему званию, Иоанн отправил на посольский двор отряд вооруженных людей, которые на глазах послов разрубили двух коней, подаренных царю послами; начальник же отряда, Булат Арцыбушев, бранил послов поносными словами, топтал ногами подарки, поднесенные посольством, а литовскому писарю вырвал половину бороды[9].
У купцов, греков и армян, прибывших с посольством в Москву, были отобраны в казну, по приказанию царя, товары, причем купцы не получили никакого вознаграждения. Мало того, когда посольство выехало из пределов московского государства, Иоанн приказал выгнать их за границу «в однех рубашках, без шапок и босыми»[10]. Затем он произвел избиение польских и литовских пленных, которые были заключены в московских темницах[11].
Оскорбления послов вызвали в Польше сильное негодование. Жалуясь на свои обиды перед королем, они увещевали его нарушить перемирие, подавая ему надежду на благополучный исход войны, так как силы «варвара» истощены постоянными войнами, голодом и моровою язвою, а подданные сильно ненавидят его за его ужасную жестокость[12].
Общественное мнение требовало тоже сначала весьма настоятельно, чтобы король объявил Иоанну войну
