Дождь хлобыстал. Дохлая кобылка, двумя днями ранее взятая у хутора Заречный, тонула в грязной жиже. Скотина еле передвигала ноги и с трудом сдюживала вес своего седока. Мощный всадник раздражённо саданул правой ногой о бок животного, подгоняя его. Однако не сильно усердствовал: не хватало ещё, чтобы кобылка издохла прямо под ним сей же час, когда до ближайшей деревни осталось каких-то полверсты. Всадник был не одинок. Он и четыре его спутника, что равно своему предводителю пытались выжать последнее из чахлых лошадей, двигались помалу к селу. Село, носящее имя Комарин, застенчиво показало путникам пару серых домиков из-за линии горизонта.
– Брег, – окликнул мрачного всадника его спутник.
Тот, однако, соратника не услышал. Или же услышать не пожелал.
– Бреган, – окликнул тот вновь, но уже громче.
Вновь молчание.
– Ты мне одно скажи, – не унимался мужчина, – ты хоть в каких-нибудь богов веруешь? Ну хоть в каких-то?
Лидер отряда чуть повернул вбок голову, скрытую капюшоном, после чего вновь схватился взглядом за мутный горизонт.
– Нет, – низким звуком снизошёл он до ответа.
– Оно и видно, – тут же продолжил его спутник. – А то ни по что бы не впутал нас в это дело.
– В какое дело? – лениво пробасил голос из-под капюшона.
– А в такое, – беспокойный спутник поднял голову. Худой и плешивый, он был, однако же, до крайности жилист и цепок. Погодные превратности мало смущали его облысевшую голову, ибо думы её были сплошь сосредоточены вокруг недавно полученного их дружной компанией предложения. На том самом хуторе, конюх которого и загнал всадникам жалких кобылок по запредельной цене, предложение это впервые и прозвучало.
Искатели сокровищ, вольные избавители ценных вещей от недостойных владельцев или же честные наёмники – так непременно описал бы их род занятий Зубрав, даром что лысая башка его не страшилась ни дождя, ни грома с молнией, ни откровенной брехни относительно их с товарищами способа заработка. Так как случалось им быть наёмниками не совсем честными, да и наёмниками-то, чего греха таить, бывали они не всегда. Доводилось им разлучать нежданно подвернувшегося купца с его имуществом, и вовсе не имея на это дело никакого нанимателя. Однако времена нынче были тревожные, и одинокие предприниматели становились всё большей редкостью на большаке. Поэтому банда всё чаще бралась в деревнях и сёлах за самую разную работу. Найти ли заплутавшего, вытрясти ли долг, сопроводить ли повозку, отогнать ли дикое зверьё – каких только просьб и жалоб не слышали на своём пути соратники. Но желудки их требовали горячей похлёбки, а кошельки – медяков и серебра.
Бреган Грегович же, человек трезвомыслящий и даже просвещённый, не имел никаких иллюзий насчёт деятельности своего скромного отряда в прошлом. «Добрую тряску жадных купчишек» он называл грабежом, а требование платы за проезд – вымогательством. Себя командир не обманывал и имел упрямое обыкновение называть вещи своими именами. И вещи эти, как их ни назови, к счастливому будущему ни его, ни его людей не приведут – решил он однажды. Те товарищи его, что встретили свою смерть в очередных бесславных бандитских налётах, не смогли бы с ним не согласиться.
Решение приправить способ заработка благородной помощью нуждающимся было встречено соратниками с прохладой. Несколько крепких ребят из отряда, не видящих себя в роли избавителей населения от разного рода напастей, вознамерились открыто оспорить решение своего «размякшего» командира. Главными аргументами в споре выступили две дубины и неплохой полуторный меч. Бреган же, однако, в своём решении вступить на путь честного заработка остался непоколебим и дал понять недовольным товарищам, что от выбранной политики не отступит, свернув шею сначала одному, а затем проткнув тем самым неплохим полуторным мечом ещё двоих. Оставшиеся союзники моментально осознали, что наниматься на честную работу за достойную плату было их первейшим желанием ещё с тех самых пор, как покинули они материнские утробы. Не встретивший в своих рядах новой оппозиции Бреган повёл людей к Бори́сбору, городу северному и, по слухам, процветающему, по пути берясь в деревнях за заказы разной степени прибыльности.
Такими, полными надежд и голода до добродетельных поступков, со сталью за спинами и острой щетиной на подбородках, они и прибыли в Заречный. Зареченский конюх, решивший сперва, что сами всадники Конца Света пришли, чтобы лично разнести его несчастное село и разграбить его жалкие пожитки, всё же был убеждён Бреганом в обратном. Успокоившись и обеспечив гостей конями, он упомянул о Комарине и о тамошнем войте, что недавно в округе выспрашивал о храбрецах, способных лешего прогнать.
Бреган Грегович предложением заинтересовался и тут же повернул отряд к Комарину, несмотря на вящее недовольство некоторых соратников. Люди простые и набожные, они, хоть и были крепкими рубаками, в силу нечистую всё же верили всем сердцем и, не понимая её, как и всякого непонятного, опасались. Бреган же, отжив под небом тридцать восемь зим, ни водяных, ни домовых, ни чёрта вживую не видел и как противников подобный бестиарий не воспринимал. Человеком он был крайней конкретики и верил лишь в то, что показывали ему его глаза. Имел он также в виду и обыкновение крестьян поклоняться разным божкам и духам. Вечно голодные и прозябающие в нищете, селяне были готовы и солнечному лучу в колодце кланяться, лишь бы не спятить от тягот и босотости. Тут и духов, и леших, и чуров с русалками повыдумаешь. Бреган это знал и посему, в отличие от пары своих спутников, страха по поводу гнева богов не испытывал. Зато испытывал интерес к денежному вознаграждению за означенного лешего.
