– Я кого просил привезти? Я просил девочку привезти, блондинку натуральную! Молоденькую, стройную, и чтобы без «вени»[1]! А ты, сукин сын, кого привёз?! Бриллиантами года не скроешь, хоть обвешайте всех своих шлюх с головы до ног. Никакие камешки красоты и свежести не добавляют. Камешки у меня и так есть. Мне подружка нужна! Знаешь, такая, как персик…
Крепкий приземистый брюнет с золотыми перстнями на пальцах и такой же тяжеленной цепью на шее стоял напротив «сутика»[2]. Тот, несмотря на осень, был одет в джинсовый костюм от «Армани» и синюю майку с лейблом «Ливайс». Он моргал короткими светлыми ресницами и переминался с ноги на ногу, тайно молясь об одном – чтобы «чех»[3] не вынул пистолет и не сделал ему дырку промеж глаз. Такое с его коллегами случалось довольно часто.
– А мне твоя пегая гиена, кляча такая, будто шакалы её глодали, и птицы клевали, никогда не была нужна. И не будет! – продолжал орать кавказец, стоя неподвижно, но в устрашающей позе – чуть согнувшись и сжав кулаки. – Сколько ей лет, ну?!
– Ей двадцать шесть, – испуганно ответил «сутик». – И не я её выбирал, шеф. Мне Лену поручили под охрану. Не моя воля…
Под зеркальными потолками огромной комнаты искрился режущий глаз хрусталь. Люстра, торшеры, бра с подвесками делали жилище похожим на специализированный магазин. Огоньки искусственных свечей отражались в зеркале потолка, и их число удваивалось. Узорчатый паркет сиял свежим лаком.
От ужаса у «сутика» всё поплыло в глазах. Ему почудилось, что хрустальные фонтаны и водопады ожили и зашумели. Казалось, что острые сверкающие брызги сейчас вонзятся в тело.
– Не твоя воля?! – Брюнет скрипнул зубами и окончательно стащил с шеи болтающийся итальянский галстук с морским рисунком. Сжал его в кулаке. – Получается, я и этой мандой[4] утрусь, да?… Пожелания мои им без интереса? Передай своим, если ещё раз старую дырку пришлют, кончу всех – и её, и «сутика», и вашего шефа. Пошёл вон!
Брюнет мельком глянул на свои наручные часы, сделанные из сплава титана с платиной. Белки его глаз порозовели и откровенно выпятились.
– А… деньги?! За вызов, за два часа… Я подсчитал.
«Сутик» показал калькулятор. Бедняга был голов бежать отсюда без оглядки, прихватив в собой вверенную его попечению проститутку, лишь бы остаться в живых. Но плату он получил за два часа и за одного человека. Проститутка же была отдана охране клиента и провела в их обществе оговорённую ночь, прихватив и два утренних часа.
– Мне… мне не поверят. Скажут, что кинул контору…
«Сутик» переступал по полу и паркету грязными кроссовками «Адидас» и едва выдавливал из себя нужные слова, как зубную пасту из пустого тюбика.
– Деньги тебе?! – Брюнет чуть не лопнул от бешенства.
Он скинул кашемировый пиджак болотного цвета, остался в жилете из тончайшей серой замши поверх ослепительно-белой рубашки. Он хотел было закатать рукава, но потом поленился отстёгивать массивные запонки. Они тоже вспыхивали при ярком свете всеми цветами радуги.
Он повернулся к двери и крикнул:
– Авлур!
Вначале вбежала серебристо-перламутровая собака с янтарным носом, вся словно свитая из мускулов – любимая веймарская легавая хозяина, Темира Махмиева. «Сутик» облился холодным потом, решив, что клиент сейчас натравит на него своего веймаранера. По потом решил, что вряд ли. Несмотря на свою неукротимую энергию, собака эта не злобная, и даже из охоты делает забаву.
Покачивая висячими ушами, кобель устроился в углу. Купированный на одну треть хвост слегка шевелился, тоже не обещая ничего плохого. «Надо бояться не собак, а людей», – говаривала «сутику» в детстве мама. И сейчас он убедился в правильности этих слов.
Следом появился и Авлур, один из «бригадиров» хозяина. За успешное руководство сбором дани и решением проблем с конкурентами Махмиев приблизил его к себе. И это несмотря на то, что мощный горбоносый детина не приходился ему близким родственником. Но, наверное, в каком-то родстве они всё же состояли, хоть сами и не знали об этом.
Авлур был одет в финскую фланелевую рубашку с орнаментом. Он весь блестел от золота – как и хозяин. Зубы, цепочки, перстни отражали свет люстры, рта и торшеров. На вид Авлуру было лет двадцать пять. Он неприязненно уставился на «сутика» пустыми, чёрными, как холодные угли, глазами. Ладони его рук, поросших густым волосом, легли на ремень чёрные джинсов.
– Бери этого урода, свяжи их с девкой за ноги. А потом выкинь из окна отсюда!..
– За что?! – Сутик упал на колени. Он чуть не плакал. – Не надо… Бейте, но не убивайте! Они должны были ещё в конторе оценить обстановку… Вы же не платите девочкам, как и отсидевшие. Но меня не предупредили. Я свои деньги добавлю, только не убивайте!
– Да не убьёшься ты – третий этаж всего, – забавлялся шеф. – Ну, в гипсе полежишь немного. Навсегда запомнишь, как нужно выполнять заказы…
Он внезапно остыл и пнул «сутика» пол зад лакированной чёрной туфлей фирмы «Классик».
– Мы что, дураки совсем? Найдём русского, чтобы говорил с диспетчером без акцента. И дальше так будем звонить. Не люди вы, а платить людям надо. А вас давить, как клопов. Авлур, дай им по сто ударов палкой, и пусть убираются… через дверь. Только уж на совесть всё сделай, чтобы контора поняла. Ты мои деньги до смерти будешь помнить, выкидыш.
