1. 1 ГЛАВА
Воздух, густой и тяжелый, пропитанный дешевыми духами, потом и перегаром, с трудом проталкивался в легкие. Запах знакомый, изученный за прошедшие два года долгих поездок, но все равно непривычный.
Женщина, отчаянно не помещавшаяся на своем месте, навалилась на меня плечом, равнодушная к моему дискомфорту и реальной угрозе на очередном повороте свалиться в узкий проход разболтанной старой маршрутки.
От необходимости ежедневно вымучивать сорок минут дороги в условиях, близких к экстремальным, мутило.
Непроглядность серых будней не удавалось победить даже книге, лежавшей на моих коленях.
Строчки дрожали и дергались, слова рассыпались на буквы и снова собирались. И пока они собирались, я могла читать.
Особого выбора все равно не было. Книгу нужно было вернуть сегодня, а я все еще не успела узнать, чем все закончилось.
До финала оставалось всего четыре главы, до остановки рядом с университетом — около пятнадцати минут.
Время было.
Меня резко качнуло вправо, женщина навалилась сильнее и недовольно поджала губы на мою сдавленную просьбу немного отодвинуться.
Я чувствовала, как соскальзываю в проход, книга медленно съезжала с коленей.
Мы въехали на короткий серпантин — дорога здесь делала несколько резких поворотов и поднималась в гору.
Опасное место, где не стоило бы гонять.
Водитель чуть сбавил скорость.
Меня еще раз качнуло, теперь в другую сторону, и я едва сдержалась, чтобы мстительно не навалиться на женщину всем телом.
Поправив книгу, я повторно пробежала глазами по уже прочитанным строкам, пытаясь отыскать место, на котором остановилась.
Истеричный и протяжный сигнал машины резанул по ушам. Дурное, безнадежное какое-то предчувствие неминуемой беды заставило меня подобраться.
Вовремя.
Дальше начался ад.
Эта дорога была опасным местом, частые аварии, нередко с летальным исходом, случались на каждом ее метре.
Осторожные водители никогда не превышали здесь скорость, желая избежать неприятностей.
На нашу беду, водитель разбитой «девятки», с безумной скоростью летевший нам навстречу вниз по серпантину, осторожным не был.
Столкновение оказалось сокрушительным.
Меня сорвало с места, швырнуло вперед, на спинку кресла, острый край книги больно впился в живот, чья-то рука задела лицо, плеча вскользь коснулась сумка.
Еще один рывок, и я полетела вверх, запуталась ногами в чужих конечностях, почувствовала затылком потолок маршрутки…
Потом был странный, влажный хруст, все тело пронзило болью, и мир накрыла темнота.
⋄⋄⋄
В себя я пришла в большой светлой комнате, меньше всего похожей на больничную палату. Воспоминания были четкими: я хорошо помнила, как меня швыряло по нутру маршрутки, бросая на людей. Даже помнила момент, после которого потеряла сознание, но не могла представить, где оказалась.
В нашей местной больнице отродясь не было таких больших комнат, кроватей под балдахином и нежного, льнущего к телу постельного белья.
И цветами там не пахло никогда. Только стерильностью, табачным дымом, лекарствами или домашней едой, что приносили больным заботливые родственники.
За последний год в больнице я лежала дважды. С переломом ноги и аппендицитом, и неплохо ее изучила.
Глаза удалось открыть с трудом, сознание было ясным, но тело слушалось плохо. Пришлось потратить почти все силы просто на то, чтобы повернуть голову.
Это привлекло внимание девушки в форменном платье. Она сидела в кресле и что-то вышивала, пока не заметила движение.
— Госпожа моя! Вы пришли в себя.
Вышивка выскользнула из рук девушки и упала на пол.
На мгновение я прикрыла глаза, решив, что мне все на самом деле привиделось… и послышалось.
Комната… спальня, это определенно была спальня, выглядела незнакомо и непривычно. И эта девушка, бросившаяся ко мне и продолжавшая звать меня госпожой. И тяжелое стеганое одеяло, придавившее меня к постели.
Все это было не моим и не должно было со мной происходить.
— Что… — и голос, хриплый, очень слабый, казался мне чужим. — Что случилось? Где я?
— Вы дома, госпожа моя. Ох, слава Всеотцу, вы очнулись. Теперь-то все будет хорошо. Уж точно все наладится, — шептала она, поправляя мое одеяло, завязки какой-то странной ночнушки на моей груди и волосы. Светлые.
Скосив глаза, я с ужасом поняла, что мне не показалось. По подушке, очень живописно и аккуратно, были разложены длинные светлые волосы.
— Что случилось? — сдавленно повторила я.
— Неделю назад во время вечерней прогулки по саду вы потеряли сознание, — охотно сообщила девушка. — Никто не знает, сколько вы так пролежали, но нашли вас утром, совсем холодную и без сознания. Маркиз сразу же велел вызвать врача. Вас осмотрели и не обнаружили никаких серьезных повреждений, но вы целых семь дней не желали приходить в себя. Уж знали бы вы только, как убивалась ваша матушка.
— Мачеха, — невольно вырвалось из меня сиплое. И я не до конца была уверена, что это сказала именно я.
— Ну да, мачеха, — растерянно подтвердила девушка, продолжая поправлять мои волосы. — Леди Изабелла очень горевала. Буквально места себе не находила.
Я прикрыла глаза, затаила дыхание и спросила:
— Как меня зовут?
— Госпожа моя…
— Ответь на вопрос.
