– Станцуй для
меня.
В первый момент
мне кажется, что обращаются не ко мне, поэтому я продолжаю спокойно убирать
пустые стаканы и бутылки на поднос. Посуды много, такое ощущение, будто клиенты
задались целью опустошить весь наш бар.
– Ты что,
оглохла?
Поднимаю взгляд
– и понимаю, что нет, возмутительные для меня слова предназначены все же мне:
высокий, накачанный мужчина с татуировкой на руках, шрамом на брови и лицом,
словно высеченным из гранита неумелым мастером, вольготно развалившись в
кресле, пожирал меня голодным взглядом. Лицо у него было настолько жесткое, что
даже самый гнусный из льстецов не отважился бы назвать его хотя бы отдаленно
привлекательным, однако этот нахал одет в брендовые шмотки, а на его запястье –
дорогие часы, и то, что он может себе это позволить, ставит его, по его
собственному мнения, выше всех остальных. Внутри меня тут же поднимается бунт
против подобного отношения – терпеть не могу хамов, подобных этому, и злюсь
каждый раз, когда Марат отправляет меня в VIP-ложи.
А он, словно в насмешку и невзирая на кислые лица девчонок, раз за разом
предпочитает отдавать влиятельных клиентов мне.
– Простите, – я
опускаю взгляд, чтобы он не увидел в моих глазах презрения, – я официантка, а
не танцовщица. Если желаете, могу позвать их из зала.
Раздается
хихиканье. Девица в мини-юбке, сидящая на подлокотнике кресла и льнущая к
приказывающему мне мужчине, отчего-то находит мой ответ весьма забавным. Она
бросает на мужчину лукавый взгляд, разлепляет ярко-вишневые пухлые губы и
провокационно мурлычет:
– Для тебя могу
станцевать я…
Однако хам на
нее даже не смотрит. Он отмахивается от своей спутницы, как от назойливой мухи
и подается вперед, так и не отводя от меня хищного взгляда:
– Я хочу, чтобы
для меня станцевала ты.
Со всех сторон
доносятся смешки. Теперь все взгляды обращены на меня: компании богатых
бездельников, отмечающей мальчишник, интересно, сумеет ли один из них прогнуть
официантку под себя.
Растягиваю губы
в сладкой улыбке:
– Кажется,
оглохли вы. Я уже сказала: я. Не
буду. Для вас. Танцевать.
Кто-то
улюлюкает, кто-то свистит, кто-то округляет глаза и бросает подначивающие
реплики. Я понимаю, что нагрубила клиенту и, скорее всего, на меня нажалуются
Марату – но спускать подобное нахальное поведение с рук я не намерена. Одариваю
компанию презрительным взглядом – да, не сдержалась, но как же меня бесят люди,
возомнившие себя хозяевами жизни только потому, что у них больше денег, чем у
других, – и разворачиваюсь, собираясь покинуть ложу.
– А если так?
Что-то сыпется
сверху. Недоуменно поднимаю голову: на меня сыпятся купюры. Много купюр. Целый
дождь из денег. Здесь не меньше моей месячной зарплаты, можно хоть завтра
выплатить часть кредита и спокойно выдохнуть до конца месяца. Вот только есть
одно «но».
Оборачиваюсь,
продолжая прижимать к себе поднос, нахожу взглядом нахала и серьезно произношу:
– Я не продаюсь.
Стоит мне
открыть двери, как на меня обрушивается лавина звуков: крики, смех, музыка, рев
ди-джея – но даже сквозь этот шум я различаю за спиной многообещающее:
– Это мы еще
посмотрим…
С силой
захлопываю дверь, едва не рыча от злости. Я готова порвать на куски и этого
мерзавца, и Марата, что вечно будто нарочно проверяет меня на выносливость, и
эту толпу людей, что корячатся в конвульсивных судорогах, выдавая это за
клубные танцы. Обычно я более спокойная и хладнокровная, но сегодня день не
задался с самого утра: во-первых, не сработал будильник, я едва не опоздала на
утренние занятия и была вынуждена пропустить завтрак. Пробираться в студию
пришлось под обвиняющие взгляды мам, приведших девочек на танцы. Прибираясь
после занятия, я вдруг обнаружила, что в одном месте влажный пол – за ночь
снова накапало с крыши. Холодея от нехорошего предчувствия, я помчалась в мансарду,
которую мы с Викой в свое время переоборудовали под кабинет, и обнаружила там
настоящий хаос: влажную взбухшую обшивку крыши, огромную лужу на полу и на
столе, вздутый и разошедшийся волнами линолеум, который я поменяла буквально
пару месяцев назад. Необходимо было срочно делать ремонт, на который у меня не
было денег: большая часть средств, полученных за сдачу помещения в аренду и
занятия, уходила на выплату кредита, который мы с Викой взяли на покупку и
ремонт старенькой студии. Когда же, едва разобравшись с потопом, я прибежала в
клуб, где подрабатываю в свободное время официанткой, меня вдобавок
«обрадовали» новостью, что мальчишник, затеянный местной элитой, буду обслуживать
я – а тут еще этот хам со своими предложениями… Неудивительно, что я вышла из
себя.
Я иду по проходу,
ловко лавируя между людьми, обмениваюсь понимающей улыбкой с идущей навстречу с
полным подносом Ингой и вздыхаю с облегчением только тогда, когда добираюсь до
кухни и сгружаю посуду на стол. Так, на очереди две обычные ложи. Забираю заказ
и иду к ним, однако по дороге меня перехватывает Ирина:
– Алиса, зайди
ко мне на минутку.
Неужели этот
нахал уже успел на меня нажаловаться? Быстро же он! От моего и без того не
самого лучшего настроения остаются одни ошметки, мысленно я прощаюсь и с
премией, и с чаевыми, и настраиваюсь на выговор.
