Ах, если бы я знал, куда отправляюсь из своего нелюбимого, но уже привычного собачьего приюта, то сто раз подумал бы. Ведь мне говорили. И ей то же:
–Подумайте, у вас дети! (Кто такие дети? Эти три человеческих щенка, что крутятся возле неё?) Собака жуткий эгоист и единоличник. (Ну да, правильно. Только идиот подпустит к своей миске!) Пёс ни с кем не уживается! (А мне никто и не нужен. Был бы хозяин рядом)
Эти четверо мне определено нравились. А как они могли не нравится, если выбрали меня? Значит со вкусом и умом у них все в порядке.
Я тепло попрощался со всеми в собачьем приюте, встал на задние лапы и даже попытался обнять тех, кто кормил меня эти два года. А потом, как ни в чем не бывало, покатил к машине.
–Ого! Видимо, он ездил на машине! – удивился старший из мелких.
(Деревня!Я ещё и на лодке плавал!)
Мы приехали к большому дому. Меня вывели из машины и я, довольный, пошагал к входной двери.
–Куда это ты намылился? – спросил старший щенок. Его звали Георгий, но этого я пока не знал.
(Открывай дверь, я тебе покажу, куда именно. Для начала – в ванну Лапы мыть).
Домой меня не пустили. Пристегнули к будке и оставили на улице. Такой подставы я не ожидал. И будка чужая, и еда не та. Сами вон, по запаху из-под двери чую, плюшки трескают и молоко пьют.
А меня решили как поросёнка, всем, что осталось потчевать? Что б вам хвост отгрызли!
И я завыл. От обиды и разочарования. Душевно.
Дверь открылась, выпуская клубы тёплого пара, дело то зимой было, и мне в нос сунули кусок колбасы.
–Заткнись! – это был тот мужик, что встречал нас у дома, муж новой хозяйки.
Колбасу я съел быстро. Чего её не съесть? Вкусная, но мало. А раз мало…
И я завыл усерднее прежнего.
Пол ночи он открывал дверь и выкидывал мне по кусочку колбасы. Я затыкался минут на десять, а потом снова заводил свою шарманку.
С последним куском по выражению морды мужика я понял – это война!
Какие бы трели дальше не выкручивались из глубины моей собачьей души, дверь не открывалась. Это потом я пронюхал, что мужик просто ушёл спать в другую комнату.
Через три дня совсем похолодало. В чужую будку впихнуть меня не получалось, я огрызался и грозился всех покусать. Всех, кроме новой хозяйки. Откровенно – побаивался, что вернёт обратно в приют. Туда я совсем не хотел. Как они не могли понять, что я хотел домой.
Мне бросили пару старых одеял на крыльцо, под них положили кусок фанеры и оставили в покое. И тут я объявил голодовку.
–Везите его обратно в приют. Задрал выть каждую ночь. Я скоро сам его покусаю, – лютовал несговорчивый мужик.
Я быстро смекнул: его слушали, но не особо слушались.
Уже днём перевалило за минус двадцать. Мне было холодно. Очень. Вон, даже хвост трясся. Да и кушать хотелось. Тёпленького, жиденького чего-нибудь лакнуть бы…
Эх, есть все таки собачий Бог на свете!
Дверь отворилась. На пороге стоял тот самый мужик.
–Что? Мёрзнешь, волчара чумазая? Что с тобой чернявенький делать? Иди домой. Вот тут, в коридоре у батареи посиди. Погрей свой пушистый зад.
Мужик отстегнул меня и запустил в дом. Я тут же примастил свою попу в коридоре к батарее.
С лестницы на меня смотрела недовольная пушистая морда.
–Мало тут чудаков, так они ещё одного притащили. Ты кто, придурок? – спросила морда.
Это был местный кот Кузя. Тот лохматый фашист, как позже выяснилось.
–Спускайся, я тебе покажу, кто тут придурок.
–Ну ну, – Кузя очень недоброжелательно крутил хвостом, прижав уши к голове, – Запомни вражина, это мой дом, мои миски и мои рабы.
–Кто?
–Вот эти все, двуногие.
Нет, придурком оказался именно Кузя. Он решил обидеться… на хозяина. В три часа ночи мимо меня в кромешной тьме, ругаясь шёпотом, пронесли Кузю и выкинули. Лучше любого гиперзвука кот долетел до середины заснеженного огорода. Хозяин ругался почём зря. Он метался то с бельишком к стиральной машине в ванной, то из ванны с ведром и тряпкой. Я усердно махал хвостом и всем своим видом предлагал помощь и понимание, но он лишь зло посмотрел на меня и рявкнул:
–Исчезни, чернявый, а то следом полетишь!
И я предпочёл спрятаться в своём углу.
Нет, Кузя, конечно, красавец. Показал, как надо уходить красиво.
Ночью он залез на заснувшего у телевизора хозяина и …пописал. Он писал когда хозяин проснулся и вскочил как…обоссанный, писал, когда его тащили через всю комнату, писал, когда его несли по коридору, не уверен, но судя по следам на снегу, он писал даже когда летел через двор.Мощный кот!Ничего не скажешь. Мощный!
А хозяин от души постирал белье, почистил диван, помыл полы и помылся сам и все это в пол третьего ночи!
Утром хозяйку ждало развешенное на перилах лестницы чистое белье.
–С какого перепугу на засранцев в ночи напала чистота? – спросила она хозяина.
–Это на меня твой кот напал! Убирай их всех. И собаку эту и кота! Вези всех подальше отсюда. Мне троих детей хватает помимо этого зоосада. Больше я такого не потерплю!!!
Если бы он знал, что ещё и не такое потерпит! Кузя пакостил каждый раз, как только появлялся в доме. Предпочитал именно хозяина. Бессмертный, не иначе. А может ему просто нравилось лететь с ускорением до первого сугроба, втыкаться туда своей наглой толстой мордой и в довершение получать пендаля летящим следом сапогом по торчащей над сугробом пушистой заднице. В конце концов, кота переселили к соседям с формулировкой: «Аллергия у детей!» А я что? Я – ничего. Я просто поселился в их большой будке, называемой домом.
