Предисловие.
Эту небольшую повесть я начала писать в 2016 году в Алма- Ате. Приехав на лечение к известному целителю Владимиру Анатольевичу Сороковскому, я увидела бабушку, стоящую на крыльце. Оказалось, что это его мама, Валентина Федоровна Саушкина, которая только что вернулась из Украины, где жила долгие годы. Владимир Анатольевич представил меня своей маме, которая оказалась очень приятной и общительной. С первой встречи я почувствовала, какой она интересный человек. А когда Валентина Федоровна рассказала мне историю своего детства, то у меня не осталось никакого сомнения: это нужно записать. Так началась большая работа над этой небольшой книгой. Название «Будем жить» пришло мгновенно, другое и представить теперь сложно.
Бабушка оказалась, на удивление, терпеливой рассказчицей. Иногда мы беседовали лично, а чаще всего созванивались по телефону, особенно, после моего переезда из Алма- Аты. Нужно отметить, что до этого я никогда не писала прозу, разве что сочинения в школе, поэтому каждая строка давалась с большим трудом, переделывалась много раз. Работа над книгой неоднократно откладывалось по личным обстоятельствам. Честно говоря, иногда мне казалось, что у меня ничего не получится. А теперь я очень рада, что всё это позади, и с волнением представляю уважаемым читателям нашу удивительную историю.
«Будем жить!» – этот девиз пронизывает каждую страницу, каждую главу вроде бы маленькой и такой большой повести. Хочется, чтобы и Вы, прочитав эту книгу, не остались равнодушными к судьбе простой семьи Савушкиных, и, конечно, к судьбе главной героини этой повести девочки Вали.
Будем жить.
Пролог.
Бабушка. Милая моя бабуля! С виду она была обычной, как все. И, увидев её, вы никогда бы не подумали ничего особенного. Ну, бабушка, таких вокруг много. Улыбчивая, живая, разговорчивая. Бабуля моя дорогая!
Как лучшие подруги, сидели мы с ней на диванчике. Она вспоминала, а я слушала, затаив дыхание! Её рассказ поразил меня в самое сердце, прожёг душу. А уж таланту бабули, как рассказчика, можно было только позавидовать.
Но, вы не думайте, что всё это выдумка. Такое не выдумаешь, такое и в страшном сне не приснится.
–Бабулечка, расскажи!
–Ну, слушай.
И вы слушайте.
Глава1.
Ленинград.
1.
Этот день навсегда останется в моей памяти. Прошло уже более восьмидесяти лет, но я помню его до самых мельчайших деталей, словно фотографию из старого журнала, засмотренного до дыр.
В то время я была совсем ребенком. Валюшка-хохотушка, Валюшка- болтушка. Так меня мама называла. Тогда мне было восемь лет, моей старшей сестре Шуре- четырнадцать, а брату Ростику- десять.
Шёл 1941год. Три месяца назад началась война, фашистская Германия напала на нашу страну.
А ведь «война» – это не просто слово. И мы, дети, тогда его не понимали. Детям так не просто понять, что такое война.
Война! Это слово только кажется таким обычным. Но в нём было всё: и полуразрушенные дома, и хлебные карточки, и заклеенные окна в нашей квартире, и смерть, поселившаяся рядом. Наш город, наш прекрасный Ленинград был похож на большого великана с каналами вместо вен, попавшего в огромную сеть и пытавшегося оттуда вырваться! Он старался выжить, выжить изо всех сил, метался и истекал кровью.
Выжить! Это слово мы повторяли, как заклинание, как самую неистовую молитву.
Выжить! Мы почти уже привыкли к взрывам, доносившимся неподалёку. И нам, детям, казалось, что так и было всегда!
Выжить! Несмотря ни на что!
Стоял теплый ясный денек. Солнечные зайчики играли в распахнутом настежь окне, и вроде было всё, как обычно. Мама ушла на работу, в это время она работала вагоновожатой и возила рабочих на укрепработы. Шуры тоже не было дома. Мы с Ростиком сидели на полу и ели макароны. Помнится, сидеть в квартире было уже не на чем, стулья и стол сожгли, когда было похолодание. На кухне стоял старый пузатый буфет, стол со стульями да печка-буржуйка, а в комнате две железные кровати.
С портрета на стене смотрел отец. Шура рассказывала нам, что по характеру папа добрый и даже веселый. Хорошо ей, она помнила отца! А мама лишь украдкой от нас смахивала слезу. И, всякий раз, когда случалось нам набедокурить, она грозила: «Видел бы Вас отец. Эх! Жаль нет его! Он бы Вам задал жару!» Мы сразу замолкали, и нам оставалось только догадываться, что бы он нам сказал. А папа серьезно смотрел с портрета и даже качал головой. Во всяком случае, мне так казалось. Он был военным хирургом, его призвали еще в Финскую войну, поэтому я его совсем не помнила. Но мы очень гордились нашим отцом, гордились изо всех сил. Он был для нас героем! Шура была похожа на отца, такая же строгая и черноволосая. Нам с братом она казалась очень взрослой и серьезной. Каждый день Шура помогала охранять крыши домов от возгорания, когда на них попадали вражеские бомбы. Это было очень ответственное дело!
Ну, а чем помогали мы? Мы, конечно, были еще малы. И, несмотря на это, тоже старались помочь. Помню, шла я как-то по улице, мимо соседнего дома, и услышала детский плач. Остановилась и прислушалась. Да, точно, маленький ребенок плачет. Двери тогда никто не запирал, да и что там брать было? Я зашла в подъезд, поднялась на второй этаж и опять прислушалась. Затем тихонько открыла дверь квартиры, из которой доносился плач, и нерешительно, почти на цыпочках, зашла внутрь. Там я увидела такую картину: в комнате, на кровати лежит бабушка, не шевелится, а возле неё грудной малыш плачет. Рядом с ним марлечка с хлебным мякишем вместо соски. В квартире, по всей видимости, больше никого нет. Я остановилась, не решаясь идти дальше. Сначала было немного жутко, но я пересилила себя. Смерть для нас, детей войны, стала почти обыденным явлением. Я подошла к кровати и заговорила с малышом.
