Алексей прошел к своему столу поправил бумаги и наспех выключил компьютер.
– Алексей Иванович вам передали готовый отчёт и ещё у вас назначена встреча на три часа, – проговорила Камилла, молодая секретарша с выдающимися формами и идеальными чертами лица. – Может быть кофе?
Он посмотрел в её серые глаза, излучающие мысли, и подумал, что зря взял секретаршу с мозгами. Просто длинных ног и стандартного набора типичной пустышки было бы вполне достаточно. Он ещё не определился с кем легче работать. Дура не задаётся вопросами вовсе, периодически вызывая раздражение, толку от неё мало, только личный интерес, направленный на снижение стресса и реализация простых задач лишенный мозговой активности. А эта слишком умна, что бы к ней пристать, но зато работает чётко и без лишних вопросов, лишая возможности раздражаться вовсе.
– Камилла, дорогая, какой кофе, мне только что позвонили из деревни, умер отец. Я должен быть на похоронах.
Он уткнулся в какие-то бумаги, машинально перекладывая то, что должно лежать на местах. Его тело было отделено от разума, создавая никому, ненужные движения в пространстве и времени. Сам не понимая алгоритма своих действий, он снова взглянул на Камиллу. Её глаза выражали сочувствие, и даже боль, он удивился. Никогда ещё он не чувствовал в женщинах участия. В его жизни были только мимолётные романы, случайные встречи и потребительский флирт. «Что-то новое», – подумал он и снова уткнулся в бумаги, бесцельно лежавшие на столе уже не первый месяц.
– Сочувствую вашему горю.
– Да какое горе, – махнул рукой Алексей, тихо вздыхая. Выдержав небольшую паузу, он снова заговорил. – Конечно горе, сделка срывается… Как думаешь, будет совсем низко не поехать на похороны отца? Я не был там десять лет, а может и больше.
– Простите, мне сложно ответить на этот вопрос, но я думаю, что было бы лучше поехать, – ответила Камилла, оставляя себе шанс выкрутиться в случае не правильного ответа.
– Ты права, отмени встречу.
«Да, глупая секретарша поддержала бы мой эгоизм, избыток чувств в нашем деле тоже минус», – снова взвесил Алексей Иванович в пользу пустышки.
Алексей был директором фирмы уже более пятнадцати лет, он словно выгрызал себе это положение после приезда в Москву. Он видел столько грязи, что незаметно для себя сам стал свалкой чужих амбиций, заложенных в его сознание и формирующих его жизнь. Его принципы отпадали один за другим вместе с родственными связями. Так Алексей и вовсе перестал интересоваться жизнью родных, не подразумевая, что она однажды заканчивается, не спрашивая разрешения. Ему казалось, что он всё контролирует до мелочей и где-то в будущем будет время для меланхолии и унылых встреч у камина, а сейчас нужно жить на полную, объяв весь спектр удовольствий. От слова «удовольствие» вдруг стало противно на душе, заместив его на радость, всплыли совсем другие картинки. Живо нарисовалось детство: там, где он катается с батей на тракторе; мамка ругается за то, что опять сбежал на речку; его босые ноги касаются сухой травы, перескакивая через коровьи лепёшки и даже запах этих лепёшек на секунду проплыл где-то рядом. А впереди необъятное поле, в центре него стоит телефонная будка: та самая, которая была когда-то для местной детворы чем-то волшебным и неопознанным; та, что обрастала легендами, а позже превратилась в средство для детских шалостей.
В его сердце мимоходом пробежало тепло от этих воспоминаний. Захотелось увидеть родные края и мать, пока это ещё возможно. Он достал телефон, что бы позвонить ей, увидел море пропущенный звонков; старательно просмотрел всех, кто пытался к нему прорваться. Среди них не оказалось никого действительно важного. Напрочь забыв, что хотел сделать, он снова положил телефон на стол.
– Принеси мне кофе, на дорожку выпью, – улыбнулся Алексей, забыв о своем положении. Его мягкая улыбка словно сместила пропасть между ними, девушка покраснела от смущения и резко повернулась к выходу удаляясь, прочь. Алексей, не заметив в ней этих изменений, продолжал смотреть на телефон, осиливая свою деменцию и вспоминая, что же он всё-таки хотел сделать. «Короновирус», – пробормотал он себе под нос, оправдывая свою несобранность.
Прозвенел рабочий телефон, напоминая о своём присутствие.
– Вам звонит Петр Андреевич.
– Как-то совсем некстати, ладно соединяй.
– Привет! Ты читал?
– Что я должен был прочитать? О чём ты? Почему не звонишь на сотовый, разве его отменили?
– Ты же не берешь!
– Правильно, потому что мне некогда!
– Проехали, – прервал Пётр, – я чего звоню то… ты вообще, где летаешь, с утра уже все об одном говорят, а ты как с луны…
– Не темни, надоел. Выкладывай!
– Подземный умер.
– Да ладно? Ну, в принципе ожидаемо.
– Что думаешь, что делать будем? – почти визгливо прокричал собеседник. – Ты понимаешь, что это значит, вообще? Нужно звонить координаторам.
– Без тебя позвонят. Успокойся. – Алексей никогда сильно не вникал в их массовый психоз, но при этом делал вполне заинтересованный вид, что бы быть в теме. Он всегда обладал способностью входить в доверие, если бы не тяжелые девяностые, он вполне мог бы стать агентом ФСБ.
