Из записок Югана фон Шанцдорфа
До сих пор не могу прийти в себя. Боже, во что же я ввязался и как теперь пойдёт моя казавшаяся такой определённой жизнь!
А я ведь искренне считал что меня, как военного моряка, политические интриги не касаются – слишком я далёк не то что от политики, но вообще от света. Ну какое участие в политике может принять мичман в далёком провинциальном Свеаборге, единственная мечта которого попасть в вояж вокруг света. В прошлом году я уже пытался попасть на шлюп, отправляющийся в Америку или на Камчатку, но, увы, не преуспел.
И что я только поверил отцу, когда он говорил, что у русских огромный флот?! Да, флот и правда большой, но он ведь гниёт в гавани. Ну как же так можно! Вон, в прошлом году вообще плавал всего один корабль.
Нет, зря я сейчас, лично мне жаловаться не на что: повезло с командирами с самого начала. И Яков Аникеевич Подушкин и Егор Антонович Шлиппенбах настоящие моряки солёной воды и прекрасные люди. А уж граф Гейден! Вот образец моряка и человека! Талантливый флотоводец и отличный администратор он поддерживает в своей флотилии боеготовность на два порядка выше, чем в целом по флоту. И смотрит в первую очередь на реальные заслуги и рвение офицера.
Но – по порядку. Сегодня вечером меня пригласил к себе мой покровитель граф Логгин Петрович Гейден. Зима, и я хожу к нему достаточно часто – мы ужинаем, а потом идём в курительный салон и за бокалом кларета он рассказывает интересные факты из своей богатой биографии, а я о своих детских путешествиях по миру на торговом бриге. Вот и сегодня я настроился на долгий и интересный неторопливый разговор.
Как же я был удивлён, когда, пройдя по обыкновению после ужина в курительный салон, обнаружил в адмиральском кресле незнакомца. Это был средних лет мужчина со светлыми волосами на начинающей лысеть голове. От него так и веяло властностью, которая ощущалась во всём: во взгляде, в позе, в манере держать голову, в речи. Только к концу разговора я понял, что это проявляется не властность, а скорее внутренняя свобода, свобода человека, всегда поступающего в соответствии со своими внутренними убеждениями, свобода по настоящему сильного, уверенного в себе и, не побоюсь этого слова, самодостаточного человека.
Логгин Петрович с почтением поприветствовал незнакомца и представил меня ему. Вальяжный господин оказался ни больше ни меньше личным другом нового Государя и флигель адъютантом старого графом Александром Христофоровичем фон Бенкендорфом. Этот факт сразу насторожил меня, и не напрасно.
Граф принимал самое деятельное участие в подавлении восстания на Сенатской площади и возглавил идущее сейчас расследование его причин. Он сам сообщил об этом факте в самом начале нашего разговора, смотря мне в глаза столь пристально, будто видел меня насквозь. И, как оказалось, не напрасно. После нескольких рюмок кларета, Бенкендорф попросил графа оставить нас наедине. Что за неслыханная дерзость по отношению к хозяину дома! Но, в то же время, как любезно он это сделал, с достоинством самого императора. Нет, это положительно великий человек.
После того, как дверь курительного салона закрылась за моим любезным хозяином, Александр Христофорович начал серьёзный разговор. Оказалось, что ему и вправду всё известно: и о моей давнишней русофобии, и о том, что по возвращении домой со мной встречались люди, настоятельно порекомендовавшие пойти на службу в императорскую армию или на флот. Известно графу было также, что уже будучи зачислен на действительную службу, я не прекращал контактов с заговорщиками. Сердце моё упало. По нынешним временам то, о чём говорил глава следственной комиссии, грозило смертной казнью, и я уже решил продать жизнь подороже, прихватив с собой на тот свет этого самоуверенного человека. Но как он меня видел! Когда я уже было потянулся к бутылке, чтобы огреть его по голове, он остановил меня даже не словом, а одним лишь взглядом! Покачав головой, Александр Христофорович заявил, что вина моя, конечно велика, но в известной мере оправдывается благородными побуждениями патриотизма и незнанием истинного положения вещей. Граф не осуждает меня, но предлагает подумать над вопросом, что лучше – быть элитой великой державы, сохранив при том родной язык, валюту, древние законы и самоуправление, или стать мелкой марионеткой и разменной монетой в игре по настоящему могущественных держав?
Сейчас Александр Христофорович любезно даёт мне шанс искупить вину и надеется обрести в моём лице искренне преданного помощника.
Не скрою, я не имею ни малейшего желания помогать этому страшному человеку. Но факты, которые он изложил, поколебали мою картину мира. В ходе расследования событий на Сенатской площади выяснилось, что вот уже несколько лет через территорию великого княжества Финляндского в Россию идёт поток нелегальной литературы, подстрекателей и оружия. В прошлом году, в частности, был перехвачен английский бриг «Язон» с грузом оружия, которое якобы направлялось в Швецию. Доказать в тот раз ничего не удалось, и бриг пришлось отпустить, но позже в шхерах неподалёку от Або был найден тайник с английскими мушкетами, порохом и даже тремя однофунтовыми лёгкими пушками. И вот теперь выясняется, что в Финляндии готовится мятеж, на территорию Великого Княжества доставлено огромное количество оружия, инструкторов англичан и коллаброционистов из всякого отребья – беглые каторжники, дезертиры и просто преступники. По плану заговорщиков, волнения в Великом Княжестве должны были начаться одновременно с беспорядками в столице и с манифестом Великого князя Константина о даровании независимости Польше и Финляндии. В этом случае появлялась реальная возможность ввергнуть империю на время в смуту и лишить её выхода к Балтике, а в идеале повторить в России французский сценарий, недаром же на допросах почти все мятежники признались, что конечной их целью было свержение самодержавия и установление в России республики.
