Широкий удобный диван, обтянутый флоком цвета «кофе с молоком», не был виноват в том, что пожилой мужчина на дрожащих ногах вошёл в гостиную, тяжело опустился на него, облокотился на мягкий подлокотник и умер. Однако, с той поры вдова, Анна Игнатьевна, милейшая женщина с добрым лицом, не могла смотреть в сторону этого ложа, заходила в гостиную, только, чтобы вытереть пыль и подмести.
Замерли старинные часы с маятником, висящие высоко под потолком. Раньше они отчитывались перед хозяевами о каждой минуте и о каждом часе, громко тикая, хрипло вздыхая перед боем. Их заводил муж, без него женщина не желала их слышать.
Время, в котором активно существовали другие люди, для Анны Игнатьевны остановилось.
Серое лицо со взглядом в никуда. Мысли сделались медлительными и сводились, в основном, к дивану: выбросить на помойку жалко, ещё не старый, да и сил для этого нет, продавать она не умеет, а тратиться на новый не хочет, всё-таки, пенсионерка.
Так два года соседствовали в одной квартире хозяйка и предмет мебели, обидевший её, пока не появились на диван претенденты.
По багажной сумке и рюкзаку Анна Игнатьевна догадалась, что сын заскочил не на пять минут, а, значит, с личной жизнью у её немолодого «мальчика», проблемы.
– Ты намерен спать на диване, на котором умер отец?!
«Черт, – замер Алексей, – как же я не подумал о матери? Хоть на пол ложись… Тот час бежать покупать диван? Нет настроения, да и, наверное, не хватит денег».
Полтора года назад, когда оформляли наследство отца, мать попросила тихим отрешённым голосом:
– Алёша, откажись от недвижимости в мою пользу, целее она будет, ведь у тебя трое ребятишек, а пассии своей об этом не говори.
Невесткой Анна Игнатьевна называла мать внуков, остальных возлюбленных сына – пассиями.
Алёша согласился, хотя и предполагал, чем закончится его брак с молодой, страстной, с взрывным характером женщиной, которая «заводила» его «с пол оборота».
Она узнала об отказе от наследства, разразился скандал, громкий, как салют, и не уступающий ему яркостью. Женщина намеревалась обменять собственную жилплощадь в далёком посёлке и однушку отца Алексея, в которой они ютились, на комфортную квартиру в городе. О том, что Алексей многодетный отец, она, ровесница дочери, слышать не желала, говорила, что сама – ребёнок. Брак ей стал не нужен.
Договорились, что, женщина покинет квартиру, как только арендует подходящее жильё. На это время Алексей уехал жить к матери.
Теперь ему требовалось пережить потерю несравненной партнёрши по сексу, дождаться поступления на карту заработной платы, съездить с матерью в магазин, согласовать и выбрать подходящую модель и, наконец, доставить покупку в квартиру.
В девятнадцать лет Алексей поторопился с женитьбой, с тех пор не любил спешить. Начинал семейную жизнь в небольшой, трёхкомнатной квартире жены и тёщи. С учёбой в ВУЗе пришлось проститься, отправился добывать деньги, занимался спортом, работал инженером, охранником, подрабатывал тренером. Жена поступила на заочное отделение педагогического института и устроилась в детский сад, родилась Машенька.
Сначала он именовал супругу, «аппетитную» блондинку с бархатистой кожей, «Персиком», постепенно фрукт трансформировался в хлебно-булочное изделие под названием «Пончик», а потом и в целый «Каравай». В проёмы малогабаритной квартиры жена и её мама проталкивали свои тела боком, а двери крохотного туалета со скошенной стенкой не закрывались, когда одна из женщин занимала его.
Дважды Алексей уходил из семьи, но возвращался, и через девять месяцев появлялись дети: Гена, на три года младше Маши, и Олежка – через шесть лет после рождения Гены.
