Посвящается Светлане Толстиковой –
моей главной сороконожке, без которой я бы никогда не справился!
Пасмурный день ноября ничего хорошего не предвещал. Начинал крапать дождь.
Какая же это бессмыслица – напрямую зависеть от простого дождичка. Ты уже не личность со своим гордым «Я», установками, принципами. Ты часть серой массы, спешащей укрыться от неминуемых капель. Нет тебя, как отдельного человека. Есть просто какой-то «ты» внутри этого движения, которым погоняет дождь.
Никто не пытается оспаривать свою участь – дождь быстро заткнет этого выскочку, окатив того из лужи, с крыши, с неба. Не до престижа теперь, просто иди себе домой и не думай ни о чем. Есть конечно молодчики, которые стремятся пойти против природной силы. Они закрывают зонтики и, высоко задрав голову, шагают по проспектам и улочкам, находя в дожде какую-то неимоверную прелесть.
И до таких дождь пытается добраться, иногда даже удачно. Эти люди потом неделями сидят дома и лечатся от бронхита, ангины или пневмонии. Ноябрьский дождь – самый жестокий, не щадящий никого на этом свете. Будут меняться поколения, цивилизации, а этот хмурый тип все также будет поливать…
Но, интересно еще знаете, что? Он будет честнее всех нас, вместе взятых! Просто, потому что дождь – он и в Африке дождь. Хотя, в Африке там могут засомневаться, каков он на самом деле… Везде всегда будет честное кап-кап, кап-кап, кап-кап…
I.
Глава 1.
В окна потихоньку барабанил дождь. Пока что он всего лишь барабанил, не претендуя на сухость учеников, и все же, Саша Чепцов знал: как только ребята будут уходить с уроков, дождь начнет отыгрываться на них, будто только их выхода на улицу и ждал. Чепцов устало помассировал закрытые глаза и вновь сосредоточился на том, что говорил учитель экономики.
В одиннадцатом «В» было 22 ученика, и сегодня, как назло, присутствовали все. Как же Саша не выносил их… Просто не выносил, не мог быть в одном пространстве с ними. Ему было неприятно каждый день подвергать себя такому мучению. Общение с одноклассниками… Бр-р-р. Столько бездарей, пустых или переполненных какими-то глупостями, ненужными (абсолютно!) знаниями…
Справедливости ради, стоит сказать, что и ребята особо не тянулись к Чепцову. Их отталкивали его высокомерие, цинизм, отрешение от дел класса. Яркий пример – подготовка ко Дню учителя. Для многих это был самый ужасный процесс в истории учебы.
Тогда была задумка показать некую карикатуру на учителей. Дескать, они поют песню к своему же празднику, а потом наступает перемена, и показываются всякие шуточки в адрес учителей. Все с одобрением восприняли эту мысль. Все, кроме Саши Чепцова.
Ему не нравилась сама мысль, что предстоит выделываться перед зрителями в образе какой-нибудь учительницы французского или чего еще. Глупо и наигранно. Можно было бы обойтись простыми подарками. С этим предложением он и вышел к ребятам. Однако, никто не принял его идею, а отношение к Чепцову сделалось еще более ужасным. Общий бойкот.
Впрочем, Саша особо ничему не сопротивлялся. Ему даже было приятно осознавать, что трогать его больше не будут. И слава Богу. У него есть учеба, цели на будущее, этого хватит. А эти пустомели Саше даром не сдались.
И, хотя ребята пытались забыть про существование Чепцова, слухи вокруг него ходили разные. Он поступил в класс только весной прошлого года. Сперва был осторожным, стеснительным, слегка зажатым. Конечно, как и любой новенький. Тем не менее, что-то других настораживало тогда в новом ученике. А именно, холод в его глазах.
Как понимать тот факт, что едва только познакомившись, парень сразу принимался осматривать тебя этими глазами, как будто ты насекомое у него под микроскопом? Это было странно. И это еще тогда, когда он был «новеньким». Как только он освоился в новой школе, его поведение стало более вызывающим.
На расспросы о прошлой школе он отвечал нетерпимо и сухо. Чепцов редко повышал голос, но и его спокойные ответы «Да», «Нет», «Оставьте меня!» били по ушам с резкостью кнута. Спустя месяц, ребята оставили попытки что-то выбить из новенького. Однако, непонимание между классом и Сашей только усилилось.
На все реплики он реагировал пожиманием плеч, иногда совсем не отвечал. Не хотелось ему разговаривать, выслушивать новости о политике, моде, учебе, играх. Конечно, ему были интересны все эти моменты, но обсудить бы их с ребятами поинтереснее…
Вот и выходило, что с каждым днем ненависть между классом и Чепцовым росла, исчезал ажиотаж вокруг его персоны. За Сашей закрепился статус высокомерного недотроги, нарцисса и единоличника. В конце концов, он перестал что-либо значить для ребят. Он был серым кардиналом, которого нигде не было видно и который мог делать все, что ему вздумается. Он стал призраком, о существовании которого напоминали лишь учителя, вызывая его к доске…
Именно так и обстояло дело к двадцатому ноября, когда дождь только начинал барабанить. Учитель экономики в очередной раз повторял разницу между ВВП и ВНП, а ребята от скуки едва не засыпали на партах. Кто-то сидел в телефоне, а кому-то приходилось записывать что-то в тетрадь, потому что учитель видел их достаточно хорошо. Саша сидел в гордом одиночестве на задней парте за широкими спинами двух одноклассников. Он скучал и смотрел в окно. Капли плюхались на стекло, тучи закрывали небо со всех сторон. Хотелось спать и хотелось домой, пока дождь не начался. Но им еще один урок сидеть, а это сорок минут. Достаточно, чтобы ливень разыгрался.
