Мне нравятся далеко не все люди. Есть настолько неотёсанные, грубые и глупые, что просто раздражают и бесят. Таким являлся Василь. Прибил бы!
Но, несмотря ни на что, мы сидели с ним в баре на ипподроме и пили пиво. Мне стало как-то не очень хорошо. Я уже не различал силуэты посетителей, не слышал шум трибун. В глазах вдруг потемнело. Мне почудилось, что я стал невидимкой: никого не вижу, меня не видят. Когда тьма рассеялась, в голове появилось окно красного фона – интерфейс, на котором упреждающе высвечивались ядовито-жёлтые буквы:
«ЕЩЁ ДВА ГЛОТКА ПИВА, И ВЫ МЕРТВЫ!»
Я посмотрел на своего странного приятеля Васю: он метался с бешеной радостью. Он от этой радости, что выиграл миллион в тотализатор на лошадиных бегах, конечно, с моей помощью, уже набрал немереное количество «Столичной» и подливал втихаря, под столом, белую жидкость в кружки с янтарным напитком. Сопьётся, мозгов-то нет.
«ЭТО ЁРШ!» – высветилось у меня в мозгу. – «ВАМ ПРОТИВОПОКАЗАНО!»
Я встал и направился к выходу. Вася догнал и выплыл спереди, лоб в лоб, как шкаф: «Ты меня что, не уважаешь? Ты мне должен рассказать: откуда узнал результат скачек?!» Пришлось толкнуть дверь «шкафа»: никому я ничего теперь не должен.
«ДЕЛО СДЕЛАНО!»…
… Я рос болезненным, ботаником в круглых очках, без отца. Он бросил мою мать, когда его сыну, то есть мне, было пять лет. Эта травма осталась во мне в виде «мешочка с болью» на всю жизнь: безотцовщина. Поэтому рос мягким, маменькиным сыночком. Я очень сблизился с матерью, напоминал ей мужа, моего отца: так же говорил, двигался. Она баловала меня, и я всегда получал то, что хотел. Ей приходилось работать из последних сил, чтобы я смог заниматься тем, что меня интересовало. Жили мы тогда на цокольном этаже в маленькой комнатушке.
Как-то встретил худую дворняжку. Собака ласково-просительно смотрела мне прямо в глаза. Она напоминала мне наше существование. И я не выдержал, сбегал в подвал и отдал ей свой обед – сосиску с перловкой. После этого пёс ходил за мной, как хвостик. Я дал ему кличку, как шустрику – «Ферзь».
Был я с детства влюбчивым. Любовь помогала мне творить. Влюбился с первого класса в Наденьку из второго подъезда, а она нет. Не отталкивала, но и не любила, а просто здоровалась, улыбаясь, чувствовала моё влечение. Иногда я счастливый нёс со школы её портфель.
Васька – самый авторитетный хулиган нашего московского двора и района. Он всегда стоял между нами с Надей. Сильный, но глупый, большой, но дурной. Есть люди, к которым хочется подойти и поинтересоваться: сложно ли без мозгов жить? Во дворе всем мальчишкам доставалось от его кулаков. После него оставалось ещё и дооооолгое душевное послевкусие.
И вот мы выросли. Нам уже 30. Я стал АйТи-специалистомом и шахматистом, Надя – архитектором, а Васька – сантехником.
Но, как и раньше, при виде её я замирал, становился глупым и не мог толком отвечать на её вопросы, когда вдруг мы сталкивались во дворе. Не говоря уже, чтобы взять да и признаться ей в своих чувствах. Я уже дядя тридцати лет, а смелости нет. Неужели Надя сама не видит? Нет. Она всё так же мило улыбалась и не дождавшись от меня каких-либо действий, уходила весёлой. А я стоял, как истукан и хотелось рвать и метать.
Как-то вечером возвращаюсь с удачного турнира по шахматам и вдруг вижу, за домом мелькнула тень. «Призрак!» – подумал я. Но у призрака нет тени. Я осмелился подойти ближе и глазам своим не поверил. Васька в углу двора не даёт прохода Наде: зажал её там и пытается поцеловать. Страх пропал, внутри всё закипело. Ну, я и заступился: отвесил ему такую пощёчину: на весь район. Он долго не мог прийти в себя, не ожидал, хлопал своими чёрными глазищами. Надя вывернулась из его крабовых объятий, отбежала и кричит мне: «Бежим отсюда. Скорей!» Но я не успел, лишь подумал, что сейчас вампир выпьет всю мою кровь.
– Ах ты, ботаник! Очкарик! Мышь серая, – он приподнял меня за грудки, я даже не успел его поправить, что не ботаник, а ботвинник, как злодей врезал мне своим кулачищем. Перед этим я видел, как моя дворняжка – верный друг, хватала насильника за ноги, но тот её грубо оттолкнул. Ферзь взвизгнул и отлетел в сторону.
Последнее, что я помню сквозь туман в разболевшейся голове, это Надю. Она склонилась надо мной и ласково шептала:
– Проснись. Ну, пожалуйста. Ты слышишь, обещай мне. Я всё знаю, вижу, чувствую…
– Наконец-то она…, – подумал я и отключился.
И я быстро падал в какую-то бесконечную чёрную дыру, в которой время остановилось…
… Когда тёмная мгла ушла и брызнула матовым светом, то в голове стало светло. Очевидно, вывели из комы, и только тогда я отчётливо услышал в глубине комнаты чей-то мягкий голос:
– Просыпайся!
– Надя! – открыл я глаза, а вокруг белым-бело.
– Он очнулся, – сказал наклонившийся надо мной Белый халат.
Голос продолжал монотонно вещать, как на лекции:
– Это новая технология «мозг-компьютер». Мы, ученые-врачи, создали "умный" чип, который при имплантации в человека может управлять его телом. «Мозг» подает сигналы телу, и даже парализованный человек сможет двигаться. За этими нейроморфными чипами будущее.
