Чижик-Пыжик и побег из Летнего сада

Издательство «Антология» и Юлия Иванова выражают глубокую благодарность искусствоведу Ирине Сейц за помощь в подготовке книги.

© Иванова Ю. Н., текст, 2018

© ООО «Издательство «Антология», 2018

В Санкт-Петербурге, на набережной реки Фонтанки, почти над самой водой можно увидеть небольшую птичку. Это Чижик-Пыжик – самый маленький памятник в городе. Многие из тех, кто приходит его навестить, загадывают желания и бросают монетки к бронзовым лапкам миниатюрной птички. Люди верят: если монетка останется на постаменте, то заветная мечта обязательно сбудется. И Чижик без устали исполняет желания своих гостей. Как видите, птичка маленькая, да удаленькая!

Когда в Петербурге наступает ночь, жители и гости города засыпают, а с Чижиком происходит волшебное превращение. Он оживает, чтобы отправиться в очередное путешествие по Северной столице. Чижик обожает родной город и каждую ночь отправляется в полёт над Петербургом, а один раз ему даже пришлось превратиться в детектива.

Да-да, именно в детектива! Чтобы раскрыть запутанное дело о пропавших зверях. Но так как сам Чижик-Пыжик – персонаж необычный, то и звери, которых ему пришлось искать, – тоже необыкновенные.

Но давайте по порядку.

Однажды белой июньской ночью пролетал Чижик-Пыжик над Летним садом и услышал негромкие причитания. Кто-то был явно расстроен, и наш герой, конечно же, никак не мог пролететь мимо. Он сделал круг над садом и увидел своего давнего знакомого, Ивана Андреевича Крылова.

Иван Андреевич, как и многие другие друзья Чижика-Пыжика, днём работает памятником. Он сидит на возвышении в Летнем саду в задумчивой позе и размышляет о чём-то уже много лет, с 1855 года. Скорее всего, придумывает новые басни, ведь это он умеет лучше всего. В руках у него книжка и перо. Дети весело бегают вокруг и рассматривают зверей на горельефах[1], пытаясь отыскать среди них знакомых:

– Слон, слон! Смотрите, слон!

– А тут медведь и пчёлы!

– А лев кого-то съел!

– А ворона смеётся над лисой!

– А у белки – мешок с конфетами, – раздаются их звонкие голоса.

А взрослые поправляют их:

– Нет, у белочки не конфеты, а орехи. И это не ворона смеётся над лисой, а совсем наоборот. Есть такая басня у Крылова – «Ворона и Лисица».

– Уж сколько раз твердили миру…[2] – обязательно подхватит кто-нибудь.

Да, у памятника Крылову всегда найдутся знатоки его басен, и тут редко бывает малолюдно. Но по ночам, когда Летний сад закрывается для посетителей, Иван Андреевич спускается с пьедестала, чтобы размять затёкшую спину, прогуляться по аллеям парка, побеседовать о том о сём с античными статуями.

Сегодня привычный распорядок ночи был нарушен странным происшествием. Расстроенный баснописец сидел на скамейке напротив собственного постамента, звери окружили его и пытались успокоить.

– Ох, горе мне, горе, – качал головой Крылов.

– Да вернутся они, не сомневайтесь! – на разные голоса отвечали звери.

– Никуда не денутся!

– А уж я им тут задам! – рычал большой лохматый волк. – Чтобы больше неповадно было сбегать.

Маленький ягнёнок попятился, чтобы не попадаться на глаза рассерженному волку.

– Я тебя всё равно вижу! – предупредил его волк. – Не вздумай сбегать!

– Я ни в чём не виноват, – заблеял ягнёнок.

– Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать, – рыкнул волк, и ягнёнок задрожал от страха.

– У сильного всегда бессильный виноват[3], – пробормотал он.

Волк ухмыльнулся:

– Ну, прости, я не хотел тебя напугать. Мне по сюжету положено, ты и сам знаешь.

Ситуация была настолько необычная, что любопытный Чижик-Пыжик просто не мог не вмешаться.

– Позвольте спросить, что у вас тут произошло. – поинтересовался он, опускаясь на скамью рядом с писателем.

– Горе у нас, несчастье, – пожаловался тот. – Я на минутку всего отлучился. Возвращаюсь, а их нет!

– Кого нет? – уточнил Чижик-Пыжик.

– Зверей нет, украли их, должно быть! Не могли же они сами сбежать!

– Каких зверей? Разве это не ваши звери? – на всякий случай уточнил Чижик, показывая крылышком на животных, которые окружали скамью.

– Эти тоже мои, – ответил Крылов.

– Но мы не сбегали, – хитрым тоном протянула лиса. – Мы хорошие, добродушные и послушные.

– Уж ты-то – само добродушие, – язвительно прокричала ворона, которая держала в лапе кусок сыра.

– Что ты раскаркалась? Гляди, ещё сыр потеряешь, – лиса облизнулась. – Уронишь – сама виновата, я его сразу съем!

– Кар-кар, возмутительно, – пожаловалась ворона, но на всякий случай перелетела на ближайшее дерево, подальше от лисы.

– Не шумите, не шумите, – остановил их Иван Андреевич. – Дайте слово вставить.

Звери притихли, а писатель продолжил рассказ:

– Возвращаюсь я, значит, с прогулки, смотрю: многих не хватает!

– И кого же именно?

– Ну вот, например, собаки моей.

– Мартышек нет! – закричал кто-то из зверей.

– Лягушки ускакали, – недовольным голосом сказала цапля. – Как я теперь без лягушек? С голоду пропаду.

– Не пропадёшь, – успокоил её кабан, – ты же бронзовая. Лягушки тоже бронзовые, съешь вместо них мышей – никакой разницы.

– Но мыши-то тоже исчезли! – воскликнула цапля.

– Ну и хорошо, что исчезли, вечно путались под ногами, никакой пользы от них, – высказался слон.