Глава 1. «Между небом и землей».
Я поднимаюсь вверх, не делая при этом никаких усилий, высоко под потолок. И снизу тоже я. Лежу на кровати. Странное ощущение. Мне легко, весело и интересно. Возле кровати копошатся родные: закрывают мне глаза, укладывают руки на груди, вставляют в руки свечку. Говорят, я умерла.
Вошла дочь. Она целует меня и плачет.
– Доча, не плачь! Я прекрасно себя чувствую. Я жива!
Не слышит!
Вошел зять, ведя за руки внучку. Малышка растеряна. Зятек лицемерно трет глаза. Артист… Поняла, почему мне весело. Приятно все-таки, умерев, – не умереть!
Итак, меня никто не видит, не слышит, не хочет замечать. И еще открытие. Я как будто в невесомости. У меня не получается ходить как раньше. Я такая легкая, что отскакиваю от земли, как мячик. Земля не притягивает меня к себе как раньше, а отталкивает, как нечто ей не нужное. Проще летать. Мне захотелось облететь дом.
Какая-то суета везде, беготня. Черным крепом завешивают зеркала. Соседка крадет постельное белье и посуду. Вот дрянь! Должна была рассердиться, а мне смешно. Зачем мне все это? Мне удивительно легко и радостно! Захотелось увидеть маму. Как она? Здорова ли?
Ух, ты! Не успела подумать, и вот уже вижу крышу маминого дома. Как это у меня получилось? Чудно! Мама как всегда вяжет.
– Мама! Мама! Посмотри в окно!
Не видит.
– Мама! Это я! Выйди ко мне!
– Не слышит? – спросил чей-то голос за моей спиной.
– Нет, – отвечаю машинально и оборачиваюсь.
На дереве сидит ворона.
– Не каждому смертному дано слышать человеческие души, а уж видеть – и подавно.
Ворона разговаривает?! Стоп! О чем это она? До меня, наконец, доходит. Я – душа?!
– Что же мне теперь делать? Как жить?
– Жить?! – удивляется ворона. Ну, о том, как ты дальше жить будешь, ты уже позаботилась.
– Как так?
– А вот так. По грехам и муки!
– То есть?
– А то и есть, что, судя по тому, что за тобой не сразу явились, ты – нечто среднее – не слуга божья, не добыча дьявола. Жила – не тужила, потихоньку грешила. Так?
– Видимо так.
– Видимо! – передразнила ворона. Теперь грехи твои будут видимы, а сама ты стала невидима.
– Но ведь вы меня видите?
– Я такая же душа, как и ты. Кстати, – добавила ворона, – никакую душу не называй на «вы», потому как душа едина, неделима и в любом воплощении неизменяема.
– А можно спросить вас, тебя? – поправилась я. – Почему ты так выглядишь?
– Я же говорю: по грехам и муки! За свой грех я уже почти сто лет в облике вороны маюсь. Людям видна моя греховная сущность, а душу, что в этом обличье страдает, они не видят. И не слышат. Кричи – не кричи. Им кажется, что я каркаю.
– Это что же, я тоже буду вороной?
– А это как бог решит. Сколько и как ты, будучи человеком, грешила, столько твоя душа от этого греха и будет страдать. За каждую слезинку, скатившуюся со щеки по твоей вине, ответить придется, за каждое грубое слово.
– Тебе пора, – вдруг прервала себя ворона, вспорхнула с ветки и улетела не простившись.
В сгустившемся над землей тумане передо мной предстал очень высокий человек, одетый в белую холстину до пят, с длинными рукавами, перепоясанный белым плетеным поясом. Весь его облик излучал ясный чистый свет. Я успокоилась и почувствовала себя увереннее. Я знаю, что это ангел. Откуда я это знаю?
Не говоря ни слова, ангел взял меня за руку, и мы полетели вверх.
За какую-то долю секунды мы оказались уже так высоко, что, посмотрев вниз, я увидела небольшой светящийся голубым светом шарик, окутанный кромешной тьмой. Я расставалась со своей прежней жизнью без тени сожаления и поймала себя на мысли, что обратный путь был бы для меня менее приятным.
Поднимаю голову вверх. Свет! Все ближе, ближе…
Мы летим к этому свету. Ни холода, ни тепла я не чувствую. Ощущаю себя песчинкой в огромных часах Вечности, которые кто-то перевернул, и теперь я из царства мрака и страданий лечу к светлой потусторонности бытия.
Чем ближе становится свет, тем явственнее проступают в нем сферические светящиеся круги, словно это начало огромной спирали, макушка которой уходит далеко-далеко ввысь.
Я лечу над бесконечным ковром цветов. Они словно из воска, но какой от них исходит аромат! Я словно купаюсь в этом благоуханье. Лечу и глажу руками их прелестные лепестки. Ах, как здесь хорошо!
– Ты верила в бога, молилась в храме божьем на земле, потому тебе даровано увидеть храм божий на небе, – сказал мне ангел. Но остаться здесь и предстать пред ликом Всевышнего ты пока не можешь.
– Почему? – расстроилась я.
– Грехи тяготят душу твою, потому душа твоя не сможет подняться выше, пока не освободится от них и не пройдет очищение.
Ангел протянул руку вперед, как будто хотел дотронуться до моего лба. Однако прикосновения я не почувствовала.
– Смотри! – сказал он.
Невозможно выразить тот стыд, который я ощутила, увидев давно позабытые свои поступки, дела, сказанные кому-то обидные слова и их последствия. Все они проявились в моей памяти, будто кадры старого фильма, увиденного вновь через много-много лет.
Мне захотелось, чтобы этот фильм поскорее закончился, но он все длился и длился. Казалось, не будет ему конца. «Провалилась бы со стыда!»– подумала я.
