В которой писатель Сергей Алхутов медленно садится за крутой бестселлер, редактор Наталья Лебедева подозревает, чем ей это грозит, а читатель насквозь проникается идеей стать либо первым, либо вторым.
Вот и настало время снова взять в руки перо с позолоченным колпачком и нежно вонзить его в обнажённое тело чистого листа бумаги. За окном красная жара, на носу новый гот, а в душе – такая благодать, что трудно удержаться от сотворения чего-нибудь гениальненького. Ведь как говорил изобретатель кириллицы Мефодий: «Что написано на лбу – не вылетит в трубу».
Вообще, любая путная книга пишется одним из двух возможных способов. Первый прост: посадить фабулу, распустить сюжетные ветви, прополоть характеры персонажей и назначить себе гонорар. Соловьиная доля книг создана именно так. Второй же способ ещё проще: схватить за уши первую попавшуюся идею и начать писать, не зная, о чём будет книга и сколько придётся заплатить за её издание. При таком подходе книжные персонажи отбирают у автора право на проживание своей судьбы примерно в начале пятой главы, а затем жалуются в интервью: «Наш автор совсем обнаглел: он считает, что может думать вместо нас!»
Прочие способы создания книг представляют собой помесь вышеупомянутых двух. Понимая это, многие авторы битый век разрабатывают третий способ – с целью отличиться от остальных, с целью открыть новое направление в искусстве, с целью получить покетбукеровскую премию. Понимая это, автор сего произведения решил придумать четвёртый способ написания книг, минуя третий, и для начала, дабы вы не заскучали, он предлагает перейти к чтению второй главы, в которой начнётся полная эпических коллизий человеческая драма. А первая глава пишется для тех, кто хочет получить полезные советы по созданию крутых бестселлеров и продать их подороже. И ради всеобщего блага эта глава переносится в самый конец книги и отныне будет торчать там.
Однако вам стоит задуматься, как же крутые бестселлеры пишутся на самом деле. Покажем это на ненаглядном примере.
Главным героем нашего шедевра будет обыкновенный начинающий писатель. Такой же, как мы с вами: бесславно прогулявший детский сад, получивший золотой пендаль из школы и окончивший в кабаке три первых семестра литинститута. Этот писатель глядит на церемонию вручения Нобелевской премии по литературе смутным взором Бориса Пастернака. Этот человек читает в метро о божественной любви Маркеса, Борхеса и Кортасара, а вовсе не о зловещих похождениях няни-терминатора. Более того, он знает разницу между спорыньёй и полыньёй, лапидарностью и латентностью, санскритом и доломитом, Дэвидом Линчем и судом Линча. И этот славный отрок по имени Сергей и по фамилии Алхутов, возрастом почти тридцати трёх лет от рождества Христова, однажды раз и навсегда решил: «Я достоин того, чтобы встать на полку с такими великими умами, как Пушкин, Белинский, Чуковский и Чапаев! Я создам великое произведение, которое было бы не стыдно написать таким великим перьям, как Лев Толстой, Михаэль Шумахер, Агния Барто и Эдди Мерфи! И я сделаю это, показав всем своим завистникам анютины глазки, медвежьи ушки, язык без костей и Кузькину мать!»
Подумав так, Сергей Алхутов крепко уснул, ещё не зная, что на утро проснётся с кем-то другим. К великому сожалению, он даже не догадывался, какую коварную, жирную, изысканную и ретивую свинью готовилась подбросить в его белоснежную постель прохиндейка-судьба.
И свинья эта скоро явится к нему – в образе длинноволосой, обаятельной, умной и коварной незнакомки по имени Главный Редактор Наталья Лебедева.
В которой неповторимый мистер Бромс изобличает кровожадного убийцу, любвеобильный доктор Фрейд едва не лишается разума, а читатель находит первые параллели со знаменитыми персонажами.
Скрипучая дверь гостиной, окрашенной в иссиня-чёрные цвета ещё на заре XVIII века кистью прованского скульптора-мариниста Чезаре Блондини, медленно отворилась. Экономка, повар и камердинер в одном флаконе, миссис Коттон ввалилась внутрь и произнесла голосом любимой двери:
– Мистер Бромс! К вам доктор Фрейд. Он вернулся от любовницы и весь пропах потом!
Мистер Бромс, кокетливый серьёзный мужчина с пронырливым профилем, вскинул брови и, слегка сощурившись, ответил:
– Спасибо, миссис Коттон! Принесите, пожалуйста, нам ланч, мы с доктором основательно проголодались.
Миссис Коттон, кряхтя и шипя, спустилась в подвал, где и потонули непередаваемые звуки её исконно швейцарской речи. А доктор Фрейд уже впорхнул в просторную комнату, уставленную книгами и усыпанную уликами сотен побывавших в ней гостей – от чумазых венских оборванцев до обрюзгших инфантов королевского двора.
Мистер Бромс прекратил растирать бертолетову соль на виолончельном грифе и сунул в рот камертон.
– Дорогой Бромс! Вы, как всегда, при деле! – распахнул свои объятия вошедший.
– А вы, дорогой доктор, как всегда наставляете рога шефу полиции. Но, право, я вас не виню – будь на вашем месте человек, более преданный своему телу, нежели я своему делу, он бы тоже не устоял перед чертовски деликатным обаянием юной миссис Розенблюм.
