Чудо из волшебного шара

Джордж Бишоп не был выдающимся мастером маскировки, но он знал, как надевать накладные усы. Он провёл пальцем по верхней губе и выровнял их с уверенностью злодея из какого-нибудь фильма о Джеймсе Бонде:

– Самое главное – не чихать!

Усы были изготовлены из мишуры и сверкали, отражённые светом раннего вечера, в глазах бабушки Фло. Она тихонечко постучала пальцем по кончику носа, сбоку, и по секрету сказала:

– Если нужно куда-то попасть тайком, шарм превыше всего!

Рождественская ярмарка в Гайд-парке развернулась перед ними, будто величественный город, огромный и оживлённый; его волшебные огоньки подмигивали Джорджу сквозь суетливую толпу.

– Называй меня мисс Омела Марпл, – сказала бабушка Фло, ускоряя от восторга шаг. – Я же тебе говорила – найдём!

Джордж широко улыбнулся:

– Ну, она вообще-то не пря…

Громкое ворчание оборвало его на полуслове. Улыбка испуганно слетела с губ. Мимо них протиснулся широкоплечий деловой человек в чёрном пальто, развевавшемся на ветру.

Джордж оцепенел.

– Это же…

Бабушка Фло продела руку ему под локоть:

– Он никогда нас здесь не найдёт, моя радость. А сегодня тем более. Особенно с твоей замечательной маскировкой.

Джордж облегчённо присел. Бабушка Фло права. Ранним вечером 23 декабря отец был на работе. Точно так же, как в любой другой день в году, в жару и в стужу, в выходные, в будни и в праздники – в каждую минуту, если она приносила доход. Хьюго Бишоп даже не помышлял о том, чтобы сделать из кабинета хоть шаг на улицу, особенно теперь, когда Рождество носилось повсюду, как зараза.

Молочные облака над головой полнились обещанием снега, а в воздухе плыл аромат корицы. Вдохнув полную грудь манящего аромата, Джордж переступил ворота ярмарки.

Он был счастлив здесь, в чреве Рождества. Здесь можно наесться досыта мясных пирогов и сладкой ваты. Здесь можно разгуливать без опаски, спрятав лицо под усами из мишуры.

– Я их, наверно, не буду снимать, – сказал он бабушке на колесе обозрения. – Я в них делаюсь такой важный.

– Ты даже похож немного на Кларка Гейбла, – ответила бабушка Фло с набитым помадкой ртом, – одного из моих самых любимых артистов.

А потом, помолчав, добавила:

– Или, по крайней мере, на ручку рождественской метлы.

Она поправила своё тщательно подобранное рождественское украшение: заколку для волос в виде веточки остролиста – с яркими красными ягодами и нефритовыми листочками. Бабушка заколола её над левым ухом, и даже зелень бабушкиных глаз становились рядом с заколкой как будто ярче. Почти… до озорства.

Через несколько часов, когда луна уже карабкалась в фиолетовом небе, а ноги отяжелели, устав бродить по стране чудес, бабушка Фло сунула Джорджу в ладонь бумажку в пять фунтов:

– Сбегай-ка к Джино и купи себе горячего шоколада! – она показала рукой на ряд одинаковых деревянных киосков, которые стояли развёрнутые к карусели. – Мне оставишь пастилку. А я пойду закажу глинтвейн – пару- тройку.

Джордж припустил со всех ног. Ему казалось, что «Шоколад Джино» – это последний магазинчик в ряду, но, добежав, он обнаружил ещё один киоск, приткнувшийся с самого края. Украшения на киоске отсутствовали – за исключением перекошенной вывески, что висела над дверью.

Она гласила:

И ниже, мелким шрифтом:

Джордж толкнул дверь, и над ней звякнул колокольчик.

Изнутри магазинчик, к изумлению Джорджа, оказался больше, чем он ожидал. И к тому же там было уютно. Свежие сосновые иголки покрывали пол и наполняли магазинчик ароматом хвойных деревьев. Над головой с низкого потолка свисали рождественские гирлянды, озаряя всё вокруг мягким свечением. Какие-то дети – мальчик и девочка – внимательно изучали ближайшую к двери полку. Они были немного помладше Джорджа и спорили из-за ярко-жёлтого мешка сладостей.

– У мамы аллергия на ириски, башка ты дубовая!

– Не путай с нугой! Это громадная разница!

В глубине магазинчика за деревянным столом, заваленным книгами, сидел старик и читал газету. Очки у него громоздились на самом кончике носа.

Старик посмотрел на Джорджа поверх очков.

Джордж приветственно поднял затянутую в перчатку руку:

– Э-э… здрасьте.

Старик – Марли, предположил Джордж, – вдруг свёл вместе кустистые брови и вперился в него пристальным взглядом:

– Возраст?

– Э-э… – шаркая ногами, Джордж обогнул кучку детей, которые восторженно щебетали возле стола посреди магазинчика, и подошёл поближе.

– Десять, – ответил он.

– И? – подсказал Марли.

– Десять… и четыре месяца?

Марли чмокнул губами:

– Столько волос на лице – необычно для десяти лет и четырёх месяцев. Не сказать, чтобы я не видывал этого раньше… – Он подозрительно сощурил глаза. – Однако это такая же редкость, как пурпурный олень.

– Пурпурных оленей не бывает, – сказал Джордж.

Марли уставился на него:

– Неужто?

От неловкости Джордж переступил с ноги на ногу.

– Это накладные усы. Всего только мишура.

– Понятно, – с сомнением произнёс Марли.

Внимание Джорджа отвлекла дата на газете.

– 1843 год? – поморгал он для верности. – А зачем вы это читаете? Это же 1843!

– Предпочитаю классику, – ответил Марли таким тоном, в котором явно слышалось: «Это же