Кажется, всё было так.
– Пошёл, – сказал я тогда Баксу.
Я ещё договаривал это короткое слово, оно ещё прыгало у меня на языке, а Бакс уже нёсся вперёд. Он двигался так резко, что ноги его сливались в размытое пятно, совсем как у гонящегося за антилопой гепарда. Издали Бакс был похож на большую ожившую кляксу. На злую чёрную пулю, выпущенную из бесшумного духового ружья. Прямо в цель.
Когда я пробежал метров сорок, Бакс опередил меня уже метров на тридцать, а может, и больше. Бакс, несмотря на свои внушительные размеры, совсем не был увальнем. Он был сильным и быстрым. Гораздо сильнее и резвее меня. Именно поэтому я послал его первым.
Мы неслись между яблонями, быстро, как только могли. Так быстро, что я даже не успевал дышать, вдыхал через раз. Взрыв-вдох, взрыв-выдох. Думать я тоже не успевал. Да и не о чем было больше думать.
Мы выскочили на лужайку.
Ли увидела нас и радостно воскликнула:
– Эй, ребята! Привет!
Бакс не снизил скорости.
Когда-то в детстве я видел картинку. Поле со скошенной травой, озерко, гуси купаются. К гусям с двух сторон подкрадываются лисы. Нарисовал один мальчик. Картинка была удивительна тем, что художник увидел всё это как бы с высоты птичьего полёта. Белые горошины гусей и острые стрелки лис. И это придало всей сцене необыкновенную живость и какую-то даже трагичность. Когда смотрел на неё, я ясно видел, что произойдёт в следующее мгновение: лисы рванутся, гуси заорут, ветер поднимет белые перья…
И, приближаясь к Ли и Римме, я вдруг увидел всё происходящее как бы глазами того мальчика-художника. Сад, яблони, трава, на небольшой полянке гуляют две девочки. И мы с Баксом направляемся к ним. Пройдёт несколько мгновений, и ветер поднимет…
– Бакс!!! – крикнула Ли. – Стоять!
Мы не остановились.
И Римма всё поняла. Сразу. Она выдвинулась вперёд и присела. Ли испугалась, успела ещё крикнуть:
– Стоять!!!
Бакс шёл первым. Мой расчёт был точен. И Бакс прыгнул. Римма инстинктивно выставила вперёд руку. Бакс повис на ней и потащил Римму вправо.
Потом подоспел я. Прыгнул, и меня было уже не остановить. Краем глаза я увидел, как в обмороке оседает на траву Ли.
Затем я врезался в Римму.
Cкоро меня убьют. Вероятнее всего, в конце этой недели. А может, и на следующей. Убьют. Убьют, тут уж ничего не поделать.
Они должны меня подержать тут ещё какое-то время, потом отправить куда подальше, в какую-нибудь спецшколу для особо неодарённых. Там со мной начнут заниматься психологи, станут ставить на мне опыты, будут показывать мне кляксы и спрашивать, что я в этих кляксах вижу…
Но этого не случится.
Потому что скоро меня убьют.
Я понял это, как только в мою комнату вошёл Белобрысый.
Он улыбнулся, сел на стул и угостил меня леденцами. Затем представился. Психолог. Очередной психолог, он хочет мне помочь, он большой специалист по девиантному поведению среди несовершеннолетних и знает, как действовать в подобных случаях. Если я буду сотрудничать, он мне поможет.
Я сказал, что готов сотрудничать. И в том, что он мне поможет, я тоже не сомневался. Он поможет мне отправиться на тот свет с минимальными для меня усилиями.
– Ты интересный мальчик. – Белобрысый смотрит мне в глаза. – Очень интересный…
И он рассказывает мне о том, что современная наука шагнула далеко вперёд и таких, как я, лечат и успешно возвращают в общество. Я согласно киваю. Я вижу, что в глазах Белобрысого прыгает моя смерть.
Просить бесполезно. Белобрысый меня не пощадит, а он тут самый главный. Это видно.
Он сидит напротив меня и улыбается.
Мне с ним не справиться, он гораздо сильнее меня. Он гораздо сильнее даже Риммы. Белобрысый прибьёт меня одной рукой, даже не вставая со стула. А Бакса больше со мной нет.
Мне скучно без Бакса, я к нему привык. Я купил его на базаре у одной женщины. Она не знала, какой он породы, называла его «собачкой» и просила сто пятьдесят рублей. У меня было двести, нам, сиротам, полагается ежемесячная помощь от государства, я заплатил и сунул под куртку похожее на валенок существо. Дом, в котором я тогда жил, располагался за городом, воспитанники вели подсобное хозяйство, и пристроить в нём собаку не составило никакого труда. Бакс вырос быстро и вырос большим, сильным и умным. Все его любили, и у меня никогда не было проблем с его содержанием. Во всех приютах, в которых я побывал за свою жизнь, Бакса принимали и любили.
Теперь его нет. Мне без него тяжело, я к нему привык.
А вообще здесь неплохо. Видимо, это какая-то новая клиника или тюрьма, экспериментальная или построенная на деньги каких-нибудь там миллионеров и спонсоров. У меня отдельная комната с кроватью, двумя стульями и телевизором. Правда, телевизор подвешен высоко, почти под потолок, а экран забран сеткой, но всё равно это здорово. У меня никогда не было своего телевизора и своей отдельной комнаты, вся моя жизнь с самого начала была сплошным общежитием. Хотя нет, в доме у Ли у меня была и своя комната, и свой телевизор, только недолго. И холодильник в кухне, в который можно залезать в любое время.
