Глухой темной ночью, когда вокруг царила кромешная тьма, а во всей округе не решался подать голос даже самый свирепый и отчаянный волк, беглянка попалась. Узкой тропинкой в огромный замок посреди густого леса пробирались два здоровенных амбала, таща за собой под руки молоденькую слепую девушку. Несмотря на отсутствие зрения, ее бесцветные глаза были полны жизни, боли, отчаянья и ненависти, а сама она была обладательницей неземной красоты: длинные черные, как сама тьма, волосы, белоснежная кожа, алые губки и точеная фигурка, выгодно подчеркнутая платьем цвета ночного неба перед рассветом. Пленница яростно пыталась сопротивляться, но связанные руки и ноги мало ей в этом помогали, а роскошные волосы собрали в лесу кучу всяких веток и листьев, от чего стали похожи на паклю и больно кололи ее нежную кожу сквозь тонкую ткань порванного платья. Даже в таком виде она могла вызвать восхищение у мужчин, но только не у этих двоих. Все, что интересовало амбалов, так это золото, обещанное за поимку беглянки.
– Эй, зови Хозяина, поймали мы его слепую девку! – Обратился один из мужчин к встретившему их мужчине, вломившись в огромный холл через парадные двери. В замке царил полумрак, редкие свечи вырывали из тьмы кусочки великолепного интерьера и лишь добавляли жути и без того мрачной атмосфере далеко нескромного жилища самого могущественного человека в стране после короля, а может и не после… и не только в этой стране.
– И золото наше гони! – заорал второй, швырнув пленницу к ногам равнодушно смотрящего на них мужчины.
– Конечно, – он поднял на ноги несчастную и, вытащив из ее волос несколько веток, кинул их в сторону не прошеных гостей. В полете ветки обратились огромными бешеными псами, величиной с добрых быков и с грозным лаем, брызжа пеной из клыкастых пастей, кинулись на нарушителей спокойствия замка, – прибрать здесь, как закончат.
Мужчина, легким жестом руки освободил девушку от пут, под нечеловеческие вопли обреченных на смерть мужчин, и увел ее вглубь замка, а его место заняли двое молодых людей, с интересом наблюдающих за тем, как собаки заживо раздирают своих жертв посреди просторного темного холла, наполняющегося манящим запахом крови и неподдельным ужасом обреченных. Молодые люди с наслаждением втягивали в себя воздух и с нескрываемой завистью тихо обсуждали действия адских псин, не выпуская из виду ни одну пролитую каплю крови.
– Иди-иди, Мойра, Хозяин уже заждался, – подтолкнув упирающуюся девушку к лестнице, мужчина усмехнулся. И что только повелитель нашел в этой упрямой дурехе? Вокруг полно распутных девиц, только и мечтающих попасть «в плен» его обаяния. Но выбор пал на слепую, упрямую и ненавидящую его всей душой девку, хоть и необычайно красивую, – Нагулялась, сладкая?
– Хозяин тебе когти вырвет за такие разговоры, Аластер, – гордо вскинув голову, она уверенно зашагала вверх по лестнице. Никто и никогда не сможет сломить и покорить ее своей воле, даже тот, кто пленил ее тело и сердце. Иначе она не Мойра, а подзаборная продажная девка.
– Смотри не споткнись, а то сдохнешь раньше, чем он свернет твою жалкую шейку, смертная! – прошептал ей на ухо мужчина и снова толкнул в спину. Слишком уж нагло ведет себя эта ведьма по отношению к нему и самому Хозяину. Руки так и чешутся вцепиться в эту хрупкую девицу, а потом, разорвав тонкую кожу пролить всю ее кровь до последней капли на каменный пол этих ступеней. Но преданность повелителю не позволит ему воплотить это желание в жизнь.
Поднявшись по винтовой лестнице в высокую башню, Аластер впихнул несчастную в ее одиночную камеру и запер дверь. Он видел, что внутри зажжены свечи, а это означало лишь то, что там девушку уже ждал его повелитель. Зайти туда он не осмелился, поэтому остался ждать указаний Хозяина за дверью, надеясь, что его недавний порыв насладиться мучительной смертью этой неблагодарной остался незамеченным.
– Свечи… – усмехнулась пленница, привычно проходя вглубь камеры и присаживаясь на свою кровать, – неужели слепая беглянка достойна света этой ночью?
– Заткнись! – тяжелая пощечина сбила девушку на пол. Мужчина еле сдерживал в себе кипящую злость, рвущуюся наружу, которая перемешивалась внутри с радостью от ее возвращения и такой чуждой ему нежностью, но злость и ярость были сильнее, мощнее и привычнее, – ты предала меня!
– Да, милый! – сплюнув наполнившую рот кровь на каменный пол, Мойра улыбнулась и сделала попытку подняться, но тут же была придавлена к полу массивным ботинком. Задохнувшись от боли, ненависти к этому ублюдку и… любви, она закричала: – Убей меня! Ну, же?
– Тварь, – сплюнул на пол высокий красивый мужчина и рывком поднял девушку с пола, помедлив секунду, вдыхая такой сладкий аромат цветов и крови исходящий от возлюбленной, он швырнул ее на кровать, – что ты успела сделать?
– Наивный! – звонко рассмеялась девушка, вытирая кровь с лица. Она знала, как трудно ему сейчас сдерживать себя и не наброситься на нее в порыве гнева и безудержной страсти, разрывая в клочья ее одежду и нежную кожу, брать то, что, по его мнению, принадлежит ему, истязая несчастную пока не опомнится в последний момент. В такие моменты он растворялся в воздухе, сбегая от ненависти к ней и самому себе, присылая Аластера залечить ее раны, чтоб вновь нанести их уже следующей ночью. – Думал, запрешь меня здесь и изменишь свою судьбу? Нет, этим ее не изменишь! Ты сдохнешь! Пройдут века и она родится! Я передала ей дар! Я успела…
