Дельф. Киноповесть

Иллюстратор М.З.Серб

Дизайнер обложки М.З.Серб

© Сергей Е.Динов, 2025

© М.З.Серб, иллюстрации, 2025

© М.З.Серб, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0065-6331-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пришло время понимания всего необычного, загадочного, мистического. Связано ли это с инопланетянами, с летающими тарелками или с нашими, земными мирами, но из другой, скажем так, параллельной реальности, оставим вопрос открытым.

На самом деле, некоторых людей подобные события коснулись давным-давно. Даже изменили судьбу.

В советское время не принято было рассуждать о необъяснимых странностях, об аномалиях реальности. За подобные «фантазии» могли упечь в «психушку», накачать психотропными лекарствами, как это случилось с Виктором П-ным, нашим общим знакомым, любителем экстремального туризма. За безобидную сенсацию местного масштаба об аномалиях Пермской губернии советского периода собственные родители его упекли в психиатрическую больницу.

В наши дни, благодаря изотерической и откровенно «жёлтой» прессе, стало известно, например, о странных явлениях в селе Окунёво в Омской области, о Молёбская аномальной зоне, известной также под названиями Молёбкинский треугольник, Пермский треугольник, М-зона и о много другом.

В 70-х годах прошлого столетия невероятная информация и свидетельства очевидцев воспринималась партией и правительством как тлетворное влияние Запада на нашу кристальную социалистическую идеологию, вернее, на соцреализм.

О загадках и мистике, о правде, похожей на ложь, о лжи, похожей на правду советского и досоветского периода – это повествование.

Оглядываясь на недалекое суровое, жестокое, порой несправедливое прошлое нашей страны, будучи не вполне уверенным в адекватном восприятии даже подготовленного, эрудированного читателя, можно назвать жанр будущего цикла новелл как «Мистический реализм»,

Повествование ведётся от второго лица, поскольку некоторые истории дополнены очевидцами.

По старой, доброй традиции, стоит предупредить недоверчивого читателя, что все персонажи данного повествования вымышлены, любое совпадение с судьбами реальных людей совершенно случайно.

В конце 70-х годов прошлого века очередной сезон студент Егор Карташов в летние каникулы подрабатывал водолазом на исследовательском судне, экологической экспедиции Академии наук СССР.

На траверзе генуэзская крепость приморского города Судак

Карташов дорожил и гордился этими приглашениями. Для студента московского технического ВУЗа, подводного пловца-любителя и охотника, не только за рыбой, но и за приключениями, – быть приглашённым в третий раз профессионалами в экологический рейс Батуми – Одесса и обратно означало приличный заработок к повышенной стипендии в 46 рублей и прекрасное время, проведённое летом на Чёрном море.

Капитан и старпом водолазного судна, переделанного под плавучую лабораторию, пригласили студента в очередную экспедицию вовсе не из-за его особых качеств подводного пловца-любителя, но исключительно за умение держаться в трезвости в столь невоздержанной на выпивку компании, каковой являлась команда судна, назовем его условно, почти в соответствии с цифровым реестром черноморского исследовательского флота, «ВБК-1527», дабы не вводить в заблуждение лиц, не имеющих к данным историям никакого отношения.

Предлагаю считать изложенные случаи плодом воображения автора, фантазией, морскими байками и откровенными анекдотами, опять-таки в целях более адекватного их восприятия читателем.

Это было чудесное время, когда проезд в трамвае столицы стоил три копейки, в метро – всего «пятачок», пять копеек. Когда девушку можно было пригласить на свидание, купить билеты в кинотеатр за двадцать пять копеек, угостить в кафе перед сеансом пирожными и чашечкой кофе за рубль двадцать копеек. При студенческой повышенной стипендии в сорок шесть рублей, да с приработками на разгрузке вагонов с кукурузной мукой на заводе Медпрепаратов по вечерам, – это была шикарная жизнь для юноши со склонностями авантюриста.

Егор Карташов не был красавцем. Крепкий, плечистый парень под метр восемьдесят не ленился заниматься физкультурой, тягал двухпудовые гири, посещал тренировки в секции самбо. Лицо имел неприметное, как тысячи других лиц молодых людей того времени. Носил длинные волосы под «битлз» и кроссовки «адидас» отечественного производства. «Тлетворный Запад» не оказывал на Егора существенного влияния, изучение английского языка в школе и в институте шло с трудом, но творчество ливерпульской четверки ему нравилось со школьных времён, когда играл на танцах в вокально-инструментальном ансамбле класса, сидел за «кухней», отбивал ритм на ударных инструментах. Кроссовки в три полоски выглядели модно при любой погоде, не натирали ноги, и носились года два, а то и больше, в отличии даже от дефицитных чешских или венгерских туфель, которые разваливались на ноге сорок пятого размера за один летний сезон. И дело тут не в патриотизме, а качестве продукции.

Ни одна девушка не отказывала Егору в дружбе. К более близким отношениям студенты в те времена подходили со всей серьёзностью, начиная с четвертого курса задумывались о создании семьи и не торопились тащить в постель возлюбленную. Находились, конечно же, среди студентов легкомысленные ловеласы, которые хвастались о покоренных и разбитых девичьих сердцах. Егор таковых призирал, удовлетворялся лишь дружбой с самыми красивыми девушками факультета.