1. ПРОЛОГ. Таблетка от похоти, лекарство от боли, средство от безысходности...
Россия, Москва
Спустя несколько месяцев
— Никита...
Я повернул голову и посмотрел через плечо — девушка из компании брата, та, что анатомировала взглядом, растворившим одежду, словно в кислоте. Молодая совсем, безумно сексуальная, жгучая на вид, как перец чили в шоколаде. Каштановые густые волосы ложились на плечи тяжёлыми прядями, соскальзывали на большую для её комплекции грудь и оттягивали аккуратную головку назад — иначе как объяснить вздёрнутый высокомерно подбородок и беззастенчиво изучавший моё лицо взгляд?
Красивая до невозможности, глаз не отвести. Скользнул взглядом по изгибу бедра и застыл — тончайшая ткань, мягко очерчивающая даже родинки, не спотыкалась на нижнем белье. Во рту мгновенно пересохло, будто не выпил я пять секунд назад холодную воду. Тело бросило в жар, член зашевелился, а руки зудели аккуратно завернуть платьице, что на ладонь выше колен, и проверить свою догадку.
Но это опасная затея — даже будь там три слоя белья, меня уже ничто не остановит. Я слишком долго хожу недотраханный.
— Чем могу помочь? — прохрипел беспомощный перед жарившей внутренности похотью.
Отвернулся перевести дыхание и переключиться на пониженную скорость захвата заложницы.
— Я бы хотела уехать отсюда. Стас сказал, вы уже уходите. Не могли бы меня отвезти домой?
— Нет проблем.
— Меня Варя зовут, — протянула она ладошку с красивыми длинными коготками.
Я взял за пальцы и поднёс к губам, Варя изящно согнула их и улыбнулась. Наши взгляды коснулись, смелее проникли на территорию личного пространства друг друга и утонули в невесомости морали и запретов.
Я буду трахать её, пока не иссохнет член и не превратятся в горошины яйца. Чуть не сказал это вслух — спермотоксикоз уже захлестнул озабоченные мозги.
— Где ты живёшь? — спросил, понимая, что она может назвать любую точку планеты — окажется все равно у меня в спальне.
— Да какая разница? — пожала плечиками и развернулась на каблучках, одновременно поворачивая рычаг моей выдержки на опасный минимум.
Я шёл за ней среди колыхавшихся в танце тел, как между болотных водорослей за божьей благодатью. Лишь оказавшись у гардероба, оторвал взгляд от упругой попы, чтобы помочь девушке надеть палантин из чернобурки. Вывел Варю за улицу, поддерживая под руку, на ходу отключая сигнализацию в «Мерседесе».
— Прошу... — открыл для неё переднюю дверь.
Но она открыла заднюю и села красиво, как умеют это делать настоящие леди. Не посадка — театральный, но естественный, отточенный повседневным использованием этюд. Я закрыл дверцу и сел за руль, бросив взгляд в зеркало заднего вида — Варя устроилась посередине сиденья.
Обернулся и подавился слюной — облегающее платье собралось на разведённых точёных ножках, скрывавших в тени то, что я желал больше всего. Отвернулся и завёл двигатель, ухмыляясь — впервые в жизни сняли меня, а не я. И что на этом неожиданные приятности не закончатся — был уверен.
— Сколько тебе лет? — спросил просто, чтобы что-то сказать, завязать разговор, потому что она все же не проститутка, чтобы с порога заткнуть ей рот членом.
— Совершеннолетняя, — пожала чаровница плечиками и сбросила с них палантин. — Сверни здесь, — властно и красиво показала пальчиком на съезд в зелёную зону на берегу Москвы реки. Видимо, не терпелось не только мне. Её желание я выполнил — съехал и остановил машину за жидкой лесополосой. Погасил фары, включил пожарче обогрев салона и услышал: — Иди ко мне…
Я отогнал мысль о любимой Несси — с ней не сравнится даже эта богиня тьмы — и впился в приоткрытый спелый рот девушки поцелуем, прижимая её к своему телу, наслаждаясь его теплом и мягкой упругостью.
Она — таблетка от похоти, лекарство от боли, средство от безысходности...
2. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Предмет договора
— А как же души прекрасные порывы? — лукаво усмехнулся Теренс.
— Ты ведь знаешь, что мой родной язык — русский? И у слова «порывы» в нём есть такое значение, как «порвать».
— Ну-у-у, дружище, ведь всегда важен контекст…
3. Глава 1. Сатиры не ведают платонической любви, они сразу переходят к сексу
США, Нью-Йорк
У всех проблем одно начало.
Сидела женщина, скучала…
Я люблю Америку. Нью-Йорк. Безусловно, это город номер один во многих отношениях. Его нужно прочувствовать, и тогда он проникает в кровь, пускает корни в душе и невозможно возбуждает. Тогда он проникает во сны и мысли, вдохновляет и ввергает в отчаяние. О Нью-Йорке можно сказать всего три слова и выразить ими всё:
НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО НЕТ.
Это я понял почти сразу.
Отец привёз меня сюда после развода с матерью, когда я окончил восьмой класс. Два года до этого он был в Москве редкими наездами — запускал онлайн-клиники на Восточном побережье Соединённых Штатов. В России к виртуальной консультативной медицине ещё относились с недоверием, а мой отец — Соломат Герман Яковлевич — бизнесмен, который делает невозможное необходимым и повседневным. Как он говорил: «Все болезни идут из головы, а голова всего — Нью-Йорк». Поэтому его выбор и пал на Америку.
Пока он работал, я бродил по Манхеттену, сидел в Центральном парке на траве и удивлялся тесному переплетению неформальных молодёжных течений. Было странно видеть, что мои сверстники свободно целовались и покупали презервативы так же легко, как Кока-колу и сэндвичи, а любой человек мог присесть прямо на асфальт или ступеньки, чтобы поговорить, передохнуть, перекусить или что-то обдумать. Эти минуты пауз в бешеном ритме жизни города стали для меня откровением. Нью-Йорк спешил жить, побуждал быть мобильным и успешным, но давал передышку в любой момент времени.
