Широкий солнечный луч с паркетного пола незаметно переполз на стол, за которым Сергей готовился к шахматному турниру. Луч своим присутствием как бы говорил ему: давай, давай торопись – время быстротечно.
Сергей пододвинул к себе ближе клавиатуру и защелкал мышкой. Он решил сорок восемь задач на онлайн-тренажёре. Решил их быстро. Но следующая задачка оказалась трудным орешком. Он потёр сначала ладонью твёрдый лоб, потом – красные щёки, затем тяжело вздохнул:
– Ну, и дела! Никак не могу сообразить, какой фигурой надо ходить. Ну, думаю, лучше делать ходы фигурами, которые, значит, ближе к королю условного соперника, вот, находятся. А точнее, в общем, как учит тренер в шахматном кружке, надо искать ходы-кандидаты.
И тут он размечтался: «Если, значит, был бы вшит в мою голову мозговой чип. Кажется, в романе Виктора Пелевина «KGBT+" что-то подобное описывается. Тогда с решением любых задач эти проблемы исчезли б навсегда. Глядишь, принимал бы, вот, участие в турнирах более высокого уровня. И, возможно, там завоевал бы сначала звание кандидата в мастера спорта, а там, значит, и до гроссмейстера рукой подать». Потом Сергей взглянул на дисплей компьютера и тотчас воскликнул:
– Ре-ши-ил!
Сначала хожу конём на поле g5, потом ферзём – на с3, затем ладьёй ставлю мат белому королю.
Сергей посмотрел на стол, на котором недавно лежал солнечный луч. Теперь его не было. И ему вспомнилось, что время быстротечно. Он быстро достал из школьного ранца учебники, тетради и стал учить уроки на завтра.
Сегодня мне исполнилось семь лет. Папа вручил большой торт, а мама сказала:
– Желаю тебе счастья, Ванюшка, и не болеть! Чтобы невзгоды обходили стороной.
Потом мама поцеловала мой лоб, а папа крепко пожал руку. Когда сели за праздничный стол, прибежал кот Барсик. Подошёл к столу и, мурлыкая, стал тереться о мою ногу. Он просил еду. Я положил в его миску кусочек торта.
– Сейчас, значит, вместе пойдем на железнодорожную станцию. Покажу, Ванюшка, тебе тепловоз, на котором работаю машинистом, – вдруг добродушно сказал папа.
После торжества мы собрались и неторопливо двинулись. Я шёл рядом с мамой, папа – сзади. Барсик, не отставая, бежал следом. Когда свернули к станции, папа обернулся и, заметив Барсика, угрожающе топнул ногой и крикнул:
– Домой!
Но тот лишь на минуту остановился, словно раздумывал – что делать. Видимо, желание Барсика идти дальше пересилило, и он снова догнал нас.
На горизонте показались станция и сверкающий, как серебро, железнодорожный путь, по которому, громыхая, мчался грузовой поезд. В громком перестуке колёс мне послышалось, что поезд беспрестанно тараторил:
– Здрав-ствуй, Ва-нюш-ка, здрав-ствуй, Ва-нюш-ка!
«Откуда поезд знает моё имя?» – подумал я. Потом приветливо помахал ему рукой вслед и произнёс:
– До сви-да-ни-я!
Когда перешли первый путь, папа протянул вперёд руку и произнёс:
– Вон, гляди, Ванюшка, туда, значит, где семафор. Ждут нас там!
Недалеко перед нами стоял папин синий тепловоз. Настало время принимать смену.
Приблизившись к тепловозу, я задрал голову и воскликнул:
– О, какой огромный! Ещё чуток и крыша упрётся в облако!
Папа встал на нижнюю ступеньку, крикнул:
– Николай Петрович, принимай гостей!
Высоко в дверном проёме показался человек. Он нагнулся, взял меня на руки, занёс и посадил на сиденье. А за ним влез папа. Когда я посмотрел в окно, то увидел маму и Барсика, который жалобно мяукал. Наверное, тоже хотел, чтобы взяли в тепловоз. Папа рукой тронул деталь, похожую на автомобильный руль, и сказал:
– Вот этой штуковиной, то есть контроллером, управляется, значит, локомотив, то есть тепловоз!
Потом папа повернул эту штуковину. И в моторном отсеке, набирая обороты, словно реактивный самолёт, заурчал двигатель. От волнения по спине пробежали мурашки, и я крепко вцепился в подлокотник. Мы медленно проехали назад метров двадцать. Потом вернулись. Папа повернулся ко мне:
– Всё! Проверил тепловоз. Счас поеду, значит, формировать состав, там, где горка! По инструкции, вот, посторонним запрещено находиться в тепловозе! Извини, Ванюшка.
Я стою на обочине с мамой, а рядом, подняв хвост трубой, – Барсик. Мы помахали удаляющемуся от нас тепловозу. Когда он скрылся из виду, мы пошли домой. Барсик шёл впереди, словно поводырь, а я с мамой – за ним.
